Елена Голованова - Повесть без начала и конца

– Пусть сядет!

Все сразу зашумели и захохотали, стали представлять, как Эвглена Зеленая сидит посреди обломков. Мы с Леркой сказали, что так нельзя, хотели было убрать стул вообще из класса, но нас не подпустили к нему. Сашки в этот день в школе не было. Все, даже девчонки, говорили:

– Вы что, отделяетесь? Вы против всех хотите идти? Мы вам бойкот объявим, если вы скажете!

Нас не выпустили из класса, чтоб мы не предупредили зоологичку в коридоре. Звонок прозвенел, Эвглена зашла в класс с журналом, повесила на доске какие-то плакаты и подошла к столу. Мы с Леркой смотрели на всех по очереди, а все – на нас. Эвглена взялась рукой за спинку стула. Тут мы не выдержали и одновременно с Леркой вскочили со своих парт в разных местах:

– Ираида Витальевна!

– Да. Что вы хотите сказать?

– Не садитесь на стул, он сломан.

Эвглена сказала «Спасибо», подняла стул и отнесла его в угол, где он уже скособочился и упал, а сама весь урок простояла. Обычно она вообще со стула не вставала, только поворачивала голову, то – к доске, то – к классу. И она ничего, ни слова больше не сказала, вела урок, как обычно. Никаких нотаций, будто ничего и не случилось. Мы думали, что классная нам устроит разбор, но и она молчала все дни. Неужели Эвглена никому не рассказала? Весь класс с нами не разговаривал два дня, смотрели на нас с презрением, а потом все как-то само собой забылось, потому что никто бучу не поднял. А тут вот, на собрании рассказали родителям. И то – без имен. Хорошо, что без имен, а то опять бы с нами не стали разговаривать.

Женя – Саше: конец марта

«…Саша, ты уже наверное, выучила Устав наизусть? И спереди назад и сзаду наперед. Не зашла ни разу ко мне.

Я все эти каникулы проболела. Лежу уже пятый день. В первый день температура была 38 и 6, я не могла на ногах стоять. Пошла на веранду и вдруг ничего не увидела, всё перед глазами поплыло, и я шарахнулась лицом о дверной косяк. Шишку на лбу набила. Стою, вцепилась в косяк и боюсь пошевелиться. Бабушка выходит из дому, говорит: «Ты чем тут брякаешь?» Она меня обратно домой завела.

Сейчас попрошу Тоню отнести письмо в твой почтовый ящик.»

Незадолго до двадцать второго апреля – столетия со дня рождения Ленина у нас был субботник. Алевтина Ивановна сказала:

– Явка строго обязательна! Не забудьте, через два дня вы идете в райком комсомола, вступаете в ряды ВЛКСМ! Я посмотрю, как вы будете работать.

В этот день было всего три урока, и после них нас отпустили домой пообедать, переодеться и к двум часам сказали – прийти к школе. Мы четверо: я, Саша, Валя и Лерка пришли первыми. Выбрали себе грабли с хорошими ровными черенками, тут стали подтягиваться все остальные. Ситникова с Абрашиной, которые живут к школе ближе всех, пришли последними и стали выпендриваться:

– Нам инструмента не хватило. Нам можно уйти домой?

Завхоз вынесла еще грабли, носилки, и мы стали убирать прошлогодние листья, сгребать их в кучи. В низине еще не просохло, там было сыро и грязно. По другую сторону от школы, на солнечной стороне, работал седьмой «А», поэтому Ситникова капризно тянула:

– Я не пойду в овраг, мне нельзя туфли пачкать, меня мама будет ругать.

Ну, конечно, она не пойдет, оттуда же не видно будет Ромашенко с Квасовым.

– А чего ж ты в туфлях пришла? Мы все в сапогах.

– У меня ноги от резиновых сапог болят.

Мы вчетвером убирали в низине, грузили мокрые грязные листья мальчишкам на носилки и подгоняли их:

– Быстрей, быстрей!

Гришка с Максом бегали с носилками, утаскивая всё в кучи за хоз/постройками и смешили нас. Алевтина Ивановна пару раз выходила из школы, но снова уходила в учительскую.

Мы уже заканчивали убирать, когда Валя поскользнулась и упала плашмя в грязь. Гришка с Максом были как раз рядом. Они стали помогать Вале отряхнуться, я сказала, что наоборот, не надо размазывать, надо подождать, пока высохнет, а потом дома почистить щеткой. Валя села на поставленные на землю носилки и стала вытряхивать листья и землю из сапога. Мальчишки подхватили носилки и подняли их:

– Мы понесем тебя, как индийского раджу! Держись крепче!

Они потащили ее наверх по склону, а мы побежали рядом и, складывая ладошки перед собой, хохотали и кричали:

– О, наша госпожа! Приказывай нам, что твоей душе угодно!

– Гришка, Макс! Не бегите, как лошади. Вы – слоны! Идите степенно! Плавно!

Мы дурачились и хохотали, и тут опять вышла на крыльцо Алевтина Ивановна:

– Антохина, Тамеева, Хотькова и Чумакова! Можете идти домой. Вам четверым выговор! Черенков и Олехнов, а вы идите помогать остальным, а не девочек катать!