Лион Измайлов - Лягушонок Ливерпуль

Родители так и сделали. А Ваня об этом не жалел, потому что всё равно продолжал любить своего Ливерпуля. И странное дело, когда Тяпы не стало, Ливерпуль пошёл на поправку. Он стал оживать. Шли дни, солнце становилось всё ярче и ярче. Ливерпуль начал есть, шевелиться, выходил на прогулки по комнате, а когда стало совсем тепло, он совершенно выздоровел: опять прыгал и квакал с такими переливами и трелями, каких раньше не было в его пении.

Однажды к родителям Вани пришли гости, и мама попросила Ваню устроить для них концерт.

Удивительно, но после нескольких репетиций Ливерпуль чудесно выступил. Он помнил азбуку, а прыгать стал ещё выше и таблицу умножения знал назубок.

А один из гостей даже объяснил болезнь Ливерпуля. Он сказал, что лягушки зимой спят. Некоторые лягушки даже замерзают во льду, и ничего с ними не случается. Весной, когда лёд тает, они снова возвращаются к жизни.

Но Ваня этому не поверил. Он-то знал, что Ливерпуль заболел по другой причине. Он не мог спокойно смотреть, как Ваня играл с Тяпой, а на него, Ливерпуля, не обращал внимания. Это ужасно обидно, когда ты кого-то любишь, а он не обращает на тебя внимания.

А когда Тяпу отдали, Ливерпуль выздоровел.

Стало тепло, ярко светило солнце, и Ваня выходил с Ливерпулем гулять во двор и даже несколько раз ездил с ним за город.

А вскоре наступили летние каникулы, и Ваня снова поехал в деревню. Он опять поселил Ливерпуля под деревом, но уже не огораживал лягушкин дом, так как знал, что Ливерпуль никуда не убежит.

Ваня придумал новый номер для Ливерпуля. Он стал учить лягушонка держать прутик. То есть Ваня хотел, чтобы Ливерпуль мог летать, как лягушка-путешественница. Правда, Ваня ещё не знал, кто будет выступать в роли уток, но решил это додумать потом. Главное – научить Ливерпуля держаться за прутик. И Ливерпуль успешно справлялся с задачей. Он висел на прутике сначала совсем немного, а потом больше, и чувствовалось, что вскоре он так к этому привыкнет, что сможет висеть на прутике часами, хотя никакой необходимости в этом не было.

Вечерами с речки доносились лягушачьи концерты. Ваня и Ливерпуль слушали их, и если Ваню эти концерты веселили, то Ливерпуль почему-то мрачнел, начинал нервничать, прыгал и сам квакал вовсю. Будто хотел, чтобы его услышали на болоте.

И однажды Ваня взял Ливерпуля с собой на речку именно тогда, когда разразился лягушачий концерт. Лягушек не было видно, но слышно их было хорошо.

Ливерпуль замер и сидел молча, только часто дышал. А где-то близко, то с одной, то с другой стороны, раздавалось лягушачье пение. Сначала солировал один голос, потом другой, а то они начинали петь вместе. И вдруг, в одну из пауз, Ливерпуль тоже запел. Трудно сказать, о чём пел Ливерпуль. Может, о том, что ему хорошо живётся с Ваней, а может, он жаловался кому-то на своё лягушачье одиночество. Может, он вспоминал свою маму-лягушку. Или звал кого-то подружиться с ним.

Трудно сказать, о чём он пел, но только, когда он замолчал, какой-то голос ответил ему, и потом они радостно заквакали вместе. Так дружно, будто всю жизнь репетировали это выступление.

А когда песня закончилась, Ливерпуль стал удаляться от Вани в сторону незнакомого голоса.

Ваня понимал, что задерживать Ливерпуля нельзя, и знал, что Ливерпуль не обернётся и не попрощается с ним. Потому что лягушки не прощаются с друзьями и не оглядываются. Им и не нужно оглядываться. У них, лягушек, глаза устроены так, что они видят даже то, что находится позади.

Но Ливерпуль вдруг остановился, повернулся к Ване и заквакал так, будто говорил: «Прощай!»

И Ваня, сквозь навернувшиеся на глаза слёзы, увидел, как внимательно и благодарно смотрит на него Ливерпуль. Одна слеза выкатилась из Ваниного глаза, а из второго глаза никак не выкатывалась. И мешала Ване смотреть. И он стал вытирать рукой глаза.

А когда вытер – Ливерпуля уже не было.

– Мария Ивановна, можно войти?

– Давай, Сидоров, входи.

– Вхожу.

– По-моему, ты опоздал.

– Да я вижу.

– Мы тоже видим. Ну, что на этот раз?

– Мария Ивановна, вы даже представить себе не можете…

– Представить я себе как раз могу, но хочется послушать твою версию. Давай, рассказывай!