Любовь Челюканова - Катерина идет играть. Со временем

Глаза сверкают даже сквозь страницы. Наверняка задумал какую-то шутку. В этом он очень похож на Катю. Так и норовит устроить какой-нибудь веселый розыгрыш. Но дочку-то ему не провести, она сразу распознает, куда не нужно садиться, иначе громко пукнешь подушечкой, и какой стакан с соком лучше не брать, чтобы не почувствовать во рту резиновый вкус искусственного глаза. А вот мама этого никогда не чувствует. Катя вообще больше похожа на папу. И все считают, что со временем она станет такой же пулькой с элегантной женской моделью моторчика. Она уже и сейчас летает, как говорят все окружающие. Хотя самой будущей пульке кажется, что она ходит и двигается очень медленно, почти ползает. И даже то, что она смела свою порцию завтрака прежде, чем мама попалась на очередную шутку папы, совершенно не убедило девочку, что она быстрая.

Доев завтрак, Катрин совершила нападение на папу. Она обошла его, ступая шпионскими шагами, и прыгнула сзади. Его спина была напряжена и девочка расстроилась – вычислил. Но тут папа перехватил ее, умудряясь одновременно тянуть и щекотать. Аккуратный, точно рассчитанный рывок, и Катя, как заправская парашютистка, с хохотом, приземлилась на папины колени. От папы пахнет табаком. Катя пока еще не знает, что это за зверь такой – табак. Знает, что мама зажимает нос, называет папу вонючкой и выгоняет его общаться с табаком за дверь. А вот самой Кате табак нравится. Табак – это папа. А папа – это табак.

Папа прижимает ее к себе. Из кармана его рубашки выглядывает краешек конфетной обертки. Катя вопросительно смотрит на папу, и он кивает ей, улыбаясь.

– И без зубов, – беззлобно ворчит мама. У нее в руках тоже фантик от конфеты. Только пустой. И когда только успела?

Папа встает с виноватой улыбкой – утренняя встреча закончена. Он еще раз прижимает Катю и ставит ее на стул, на котором только что сидел. Босыми пятками девочка чувствует, какой стул теплый. Она слегка пританцовывает на стуле, держась за спинку, а папа тем временем целует маму. Как и положено, пять раз – левая щека, правая щека, лоб, кончик носа и губы. Катя могла бы тоже поцеловать папу и повисеть у него на шее на прощание, но сегодня у нее было настроение побыть взрослой и серьезной. А взрослые и серьезные не позволяют себя облизывать, как мороженное. Не то чтобы Катя не считала своих родителей взрослыми или серьезными. Они просто влюбленные. Это так бабушка говорит. А у влюбленных в голове совсем не то, что у обычных взрослых. Они как марсиане или эльфы – логики от них не жди. Это тоже бабулькины слова, но Катерине они нравились и, когда она хотела поиграть во что-то совсем дикое, играла в марсиан или эльфов. Или в папу с мамой.

Но вот папа все же ушел, помахав им рукой. Мама и дочка переглянулись и ринулись к окну. Оттуда папа обычно тоже махал.

Это была самая быстро проходящая часть дня. Сразу после этого время замирало и кралось к вечеру мелкими осторожными шажками. Мама возилась с домашними делами, бабушка стучала клавишами и фыркала у себя в комнате. Катя играла, бегала, прыгала, пела, таскала с кухни маленькие щепотки хлеба и сыра. Иногда она немножко уставала, а тогда садилась на пол и придумывала новые развлечения. Ей не было скучно или неинтересно.

Просто вечером должен был вернуться папа.

И тянулся день, очень тянулся.

Так тянулся, что если бы Катя была бы производителем жевательной резинки, она была бы уже сказочно богатой. Наверняка она будет сказочно богатой и знаменитой. Но это потом, не сейчас. А сейчас так приятно поиграть в то, что ты в сказке… И что ты – королевский пони!

– Игого! И! Го! Го! Иго! Го!

– Эй, лошадка, – вмешивается мам-зай. – Ты бы лучше занялась чем-нибудь дельным.

Мусор, например, выбросила.

Катя сморщила нос. Она старалась делать это, как леопард перед прыжком. Выносить мусор – самое неприятное. Даже хуже, чем мыть посуду.

– Может, бабушка вынесет мусор? А то она, наверное, устала пить чай и стучать пальцами по клавиатуре.

В этот момент бабушка, будто подслушав разговор, выглянула из комнаты и, погрозив Кате пальчиком, белым и бугристым, словно слепленным из мокрого снега, заказала маме еще чашечку чая.

– Не забудь добавить туда бэйлиса, – дружелюбно напомнила бабушка. – Он повышает мою работоспособность.

– Конечно, Наина Степановна, – мама закивала головой. А Катя скривилась. Уж она-то не позволяла бабушке помыкать собой. Правда и сама помыкать ею не могла. Слово помыкать заинтересовало пытливый ум девочки, и она решила на досуге, минут через десять, поиграть в помыкание. Тем более что она уже придумала с кем.

Читать дальше