Сергей Маркелов - Усену - Странствия Охвы. Цикл «Усену». Книга третья. Том 1

Шел теплый месяц май, когда моя мама родила троих котят. Я так сказать, был самым младшеньким.

Как только у меня прорезались глазки, и открылись ушки, я впервые услыхал свое имя – Енуохваохолеиш, или просто Охва.

Если честно, я был не только самым младшим, но самым маленьким из братиков. Это стало заметно после нескольких месяцев, которые мы провели в укромной пещерке, в которую и солнечный свет проникал очень редко. Но несмотря на то, что я был меньше и слабее, моя мама не отвернулась от меня».

Здесь Охва немного кашлянул, нечаянно взглянул на Шусика, который немного смутился.

«В возрасте четырех месяцев, она вывела нас на нашу первую охоту. Ох, и наломал я тогда дров: перепугал всех, кого мог, и даже мышки-полевки не поймал. В отличие от моих братьев, которым повезло больше.

Но я не отчаивался и про себя повторял слова мамы:

– Сегодня не получилось – завтра получится.

День за днем я старался изо всех сил, но ничего не получалось. Я все делал, как мама показывала, наблюдал за охотой братишек, но ничего путного из этого не выходило.

Ближе к осени наступили холодные времена. Мы были еще котятами, и не могли полностью самостоятельно охотиться, и маме приходилось брать нас с собой. Только представляете, как тяжело подкрасться к добыче, когда у тебя за спиной трое котят, так и норовили поиграть и пошуметь. Но мама не злилась, она понимала, что мы еще дети и мы еще мало что понимаем.

Не знаю почему, но меня эта проблема вечного недоедания мамы, которая отдавала последние куски нам – ее детишкам, крепко влезла в мою головенку, и я просто не мог ничего не делать, в отличие старших братьев, которым, кажется было все равно. Я жалел ее, и корил себя, за то, что ничем не могу ей помочь. Эта мысль так взволновала меня, что я не мог ни спать, ни есть, и все думал и думал.

Пока, наконец, меня не осенило. Мама кормит меня, а я накормлю ее. Как именно и когда я это сделаю, я не знал, и стал ожидать подходящего момента.

Ждать пришлось недолго. Как только с деревьев стала опадать листва, и стало холодать, пошли дожди. Мама стала оставлять нас дома, а сама в одиночку отправлялась на охоту. Порой несколько часов, иногда почти весь солнечный день, ее не было. Я так преданно и любяще, все это время сидел возле выхода и ждал ее. Мои братья, считали это признаком некой слабости, мол, как они говорили:

– Нам уж в пору самим начинать взрослую жизнь, а ты все привязан к маме.

Конечно, я им ничего не отвечал, но про себя очень злился на них за то, что они совсем не берегут маму, и не беспокоятся за нее, когда она не рядом.

Я не мог больше медлить, все это стало невыносимым. И однажды вечером дождавшись, пока мы уснем, мама, как всегда отправилась на охоту. Но в этот вечер я не спал. Как только она скрылась из пещеры, я осторожно, чтобы не разбудить братьев, выбежал ей в след. Не желая, чтобы она меня заметила, я скрылся в кустах, листва которых, еще не до конца опавшая, отлично скрыла меня. Как только мама исчезла в вечерней мгле, я отправился в противоположную от нее сторону.

Тогда я хотел поймать хоть кого-нибудь, и принести маме, причем успеть до ее возвращения. Но я тогда и подумать не смел, чем обернется мне, эта ночная охота.

Я все шел и шел вперед, и был так увлечен «охотой», как я это называл, хотя тогда весь дрожал, и меньше всего думал о ней, что и не заметил, как забрел в лес. Снизу, когда ты маленький, тебе ужасно страшно, холодно, и одиноко, все кажется одинаково пугающим. Я был тогда еще слишком юн и глуп, чтобы осознать, что, такому как я, столь темным вечером, путь в лес заказан и причем в качестве добычи.

Но я меньше всего тогда думал об этом. Ведь до того момента, охотились мы, а как это делают другие я и не подозревал. Но к моему счастью, я был слишком мал и тих, чтобы меня приметили рыщущие и пробегающие мимо волки, и множество других хищников по крупнее меня, чьи голоса я прекрасно слышал.

Но как я осознал позже, надо опасаться не тех, кто рычит и кричит во все горло, а тех, кто ведет себя тише воды, ниже травы. Хотя последнее не про них.

Я был не замечен с высоты любого хищника, твердо стоявшего на лапах, но я и не подозревал, что за мной уже наблюдали пара светящихся в темноте глаз, с высоты самой высокой ветки одного из деревьев. Мне и в голову не могло прийти, что, охотясь можно самому стать целью этой охоты.

Совершенно беззвучно, как тень, меня в одно мгновение накрыла тень. Довольно когтистая, и я сразу угодил ей в одну лапу. То был филин, точнее такой же подросток, может постарше меня, который, как и я, решил поохотиться самостоятельно. Но что для одного было нуждой, для него было забавой.