Крис Ридделл: Юная леди Гот и Праздник Полной Луны

– Конечно, я передам, – сказала Ада, принимая банку с золотистой жидкостью.

– Благодарю вас, – ответил лорд Сидни. Потом достал из жилетного кармана маленький пакетик с птичьим кормом. – Если вам понадобится со мной связаться, просто высыпьте немного на землю.

Сказав это, лорд Сидни слегка поклонился и отступил в тень за «Старого куряку». Вопреки названию, эта труба давно уже не курилась, потому что вела к заброшенным каминам, – но была самой старой и самый гнутой из всех труб, за что Ада любила ее больше всех.

Адина гувернантка рассеянно смотрела ему вслед, не трогаясь с места.

– Этот лорд Сидни напомнил мне одного художника, которого я знавала давным-давно, – промолвила она задумчиво, причем ее акцент заметно усилился. – Его звали Леонардо. Лорд Сидни тоже хорош собой, видимо талантлив, но…

Здесь Люси Борджиа улыбнулась той загадочной улыбкой, что всегда напоминала Аде один из старинных портретов в заброшенном крыле Грянул-Гром-Холла.

– …но немножко не от мира сего.

Гувернантка коротко усмехнулась и обратилась к своей подопечной:

– Я думаю, на сегодня фехтования достаточно. Увидимся завтра на закате. Спокойной ночи, моя дорогая.

Она запахнула накидку вокруг плеч, затем подняла руки над головой и сделала пируэт, превращаясь при этом в огромную летучую мышь [2]. Потом на глазах Ады взмыла в небо, развернулась на фоне ущербной луны и исчезла в окошке вверху большого купола Грянул-Гром-Холла.

Ада постояла немножко, озирая целый лес богато украшенных печных труб. Серебристый лунный свет играл на высеченных из камня гаргульях, белоснежных, как сахарные фигурки, навершиях каминных труб и узоре в виде селедки, повторяющемся на кирпичах. Затем развернулась и побрела через крышу на чердак, сжимая в одной руке зонтик, а в другой – баночку превосходного боливийского меда.

Едва открыв глаза, Ада поняла: что-то не так.

Вся ее одежда: черные полосатые чулки, белое шелковое платье и лиловый бархатный жакет с серебряными галунами – валялась на полу, покрытом турецким ковром, в том же беспорядке, в котором девочка их оставила, спустившись накануне ночью с крыши.

Ада уселась в кровати с балдахином на восьми столбиках и оглядела свою огромную спальню. Через открытую дверь гардеробной был хорошо виден пятнистый диван, на котором, вопреки обыкновению, не лежал новый комплект одежды. А самое странное – дверь огромного стенного шкафа оказалась открыта. И из-за нее доносились приглушенные всхлипы.

Ада соскочила с кровати и через ковер на цыпочках вбежала в гардеробную. Добравшись до двери стенного шкафа, она заметила баночку с медом, ту самую, что дал ей накануне лорд Сидни, – она подпирала дверь снаружи и не давала ей захлопнуться.

– Мэрилебон, – мягко позвала Ада. – Ты там?

Зная, как застенчива ее камеристка, она не хотела распахивать дверь и заходить внутрь.

– Мэрилебон! – попробовала она снова. – Что с тобой?

Из-за двери высунулась мохнатая лапа с перепачканными в меду когтями, сжимающая смятое письмо.

Ада осторожно взяла письмо и погрузилась в чтение…

Ада перевернула письмо…

– Так ты… медведица! – воскликнула Ада, разглаживая смятое письмо. Оно тоже было немного липким.

Откуда-то из самых глубин стенного шкафа раздался душераздирающий всхлип.

– Отчего же ты так грустишь?

Любопытство перевесило вежливость. Ада потянула на себя дверь и шагнула внутрь стенного шкафа.

Потом огляделась. Внутри шкаф оказался похож на пещеру – только на самую уютную, комфортную, благоустроенную пещеру, какую Ада только могла представить. Здесь стояли гладильная доска, швейный столик, портновский манекен, а все стены были увешаны полками и уставлены комодами. Позади виднелась небольшая убирающаяся в шкаф кровать – и повсюду была одежда, ее одежда! Жакеты, платья, юбки, килты свисали с деревянных плечиков вместе с плащами, шалями, пальто и накидками, тщательно разобранными по сезонам.