Крис Ридделл - Юная леди Гот и Праздник Полной Луны

Найджелина ловко просочилась между столпившимися кондитерами к кухонной двери. Остальные последовали за ней. Через мгновение Ада услышала тот же мягкий, обволакивающий голос, доносившийся с кухни.

– Моя дорогая миссис У'Бью, как я рада наконец встретиться с вами! Какая честь для меня! Герцогиня Девонская просто слов не может найти для вашего сорбета «Пингвиньи язычки». Говорит только – язык можно проглотить!

– Она преувеличивает…

Ада не могла поверить своим ушам: голос миссис У’Бью звучал дружелюбно!

– Ах! Какая великолепная печь! – продолжала Найджелина. – Впрочем, такому кулинарному артисту, как вы, ничто другое, разумеется, просто не подойдет!

Ада услышала странный шум. Не может быть никаких сомнений: миссис У’Бью хихикнула!

– Спасибо на добром слове, – ответила она наконец. – «Инферно» прибыло из Флоренции. В нем двенадцать духовок, двенадцать конфорок и четыре гриля…

Миссис У’Бью принялась демонстрировать прибывшим шеф-поварам свою чудо-печку. В малой буфетной тем временем Ада рассказала Эмили и Руби новости о Мэрилебон.

Глаза Эмили широко распахнулись.

– Твоя горничная – медведица?! – изумилась она.

– Ну да. И я, представь себе, только сейчас это обнаружила.

– Ну что ж, тогда понятно… – задумчиво добавила Руби.

– Вот как? – встрепенулась Ада – Что именно понятно?

– Мы отсылаем наверх провизию. И твоя горничная всегда присылает нам записки с просьбой о меде. И еще она спрашивает сэндвичи с айвовым мармеладом. У нее прекрасный почерк – ну, для медведицы.

– Так значит, она влюблена? – прервала Эмили. – Как романтично! Мне бы хотелось нарисовать ее портрет.

– Да понимаешь, – ответила Ада, – вся сложность в том, что она очень застенчива… и даже не может заставить себя выйти из моих комнат. Надо ее как-то оттуда выманить хитростью. А то она не сможет выйти замуж за генерала Симона Болилапа.

– Что ж, если ты не можешь уговорить Мэрилебон отправиться к генералу, – заметила Руби, осторожно приделывая сахарный плавник к русалочьему хвосту, – может быть, ты попросишь генерала приехать к Мэрилебон?

– Генерал? Кто здесь сказал. – «генерал»? Это я – генерал!

Посреди буфетной стоял маленький человечек в шляпе и кителе военного образца. Похоже, девочки заговорились и не заметили, как он вошел со стороны кухонного сада.

– Я генерал кухни, вот я кто! – заявил он. – Крестон Крутч, авангардный пекарь! Я впереди всех! Я прибыл, чтобы…

– Позвольте нам самим догадаться, – с улыбкой прервала его Эмили. – Вы прибыли на Большой кулинарный конкурс Громнета, верно? Все уже в кухне. А это кто?

Эмили указала на чрезвычайно жирного селезня мускусной утки, ввалившегося в буфетную с кожаным саквояжем в клюве.

– Это мой помощник, Пушкин [4], – заявил Крестон Крутч.

Потом сдернул с носа маленькие очки в проволочной оправе, протер их полой своего полувоенного кителя, водрузил их на место и принялся пристально разглядывать разложенных перед Руби сахарных русалок.

– Сладкие водоросли для волос… – забормотал он, – и… позвольте-ка…

Он вынул саквояж из клюва Пушкина, раскрыл его и извлек наружу маленькую стеклянную трубочку с каким-то переливающимся порошком.

– Присыпка из сахарной каракатицы. Вот что даст чешуйкам настоящий блеск. Я сейчас покажу…

Крутч посыпал порошком хвосты нескольких русалок, потом снова снял очки и подставил их солнечным лучам, льющимся из высокого окна. Сфокусированный в линзе луч расплавил порошок, превратив его в серебряную жидкость, облившую хвосты ровным слоем. Руби смотрела на него как зачарованная, не в силах оторваться.

– А что касается волос…

– Оставим их, – шепнула Эмили и, взяв Аду за руку, увлекла ее за собой в кухонный сад.

В кухонном саду произрастали все фрукты, овощи и травы, поставляемые в кухни Грянул-Гром-Холла. Миниатюрные помидорчики, кривые огурцы, огромные кабачки и гигантские тыквы росли здесь на высоких грядках, рядом с чисто английскими яблонями и грушами, перемежаемыми истинно шотландским крыжовником. За кухонным садом простирался спальный сад, поставщик самых тонких и нежных ароматов для спален Грянул-Гром-Холла. Пышные ползучие розы, стелющиеся петунии и висячие фиалки цвели повсюду в буйном беспорядке вместе с простенькими луговыми цветиками, такими как тиффани, азазель или башмачок епископа. Ворота в конце спального сада открывались в гостиный сад – в сущности, представлявшего собой луг с расставленной по нему садовой мебелью.