Борис Житков - Без совести

- Как вам не совестно, молодой человек.

А я говорил:

- Тетке на лекарство.

Тогда все наперебой;

- Если недорого, мы это зеркало возьмем, - и давали за зеркало в раме 40 копеек.

В два дня я все позагонял на барахолке, это можно вынести. А столы и шкафы не стала давать соседка кричит: "Я милицию позову. Совести в тебе, мерзавец, ни полвершка!" А я ей пообещал третью долю, и она при мне с маклаками рядилась и кричала им:

- Совести в вас, ироды, на волосок собачий нету.

Я поглядел на тетку и увидал, что ей осталось не больше получаса до смерти. Под ней оставалась кровать железная и постель. Я увидал, что этого на похороны будет мало и возьмут меня за бока. Какого черта тратиться, да и возня. Я сказал соседке, чтоб посидела, а я побегу за доктором. Я вышел, плюнул на порог - и Петькой звали. Пусть как хотят.

3.

Я пришел к родителям одной девочки, она училась со мной в одном классе, и сказал, что у меня дома все умерли, мне негде жить. Все сделали длинные морды, говорили: "Ай-ой-ай"-и мамаша стала доставать из буфета варенье - положила две ложечки. Я съел варенье и спросил: нельзя ли у них мне жить - мы с Тоней в одном классе. Они сразу нахмурились и говорят:

"Как же, а в детский дом?" Я сказал, что я большой уж и меня никуда не берут. И они запели в два голоса:

- Какое время бессовестное, какое правительство у нас бессовестное. Раньше наверное бы...

А я сказал:

- За меня будут платить.

- Ах, так! - говорят. - Много ли? Кто это?

Я сказал, что из Пскова дядя мне прислал. И стал с ними торговаться. Они уходили шептаться раз пять и насилу дошли до тридцати рублей: одни харчи и квартира. Я дал вперед 15 рублей. У меня осталось 76 рублей с мелочью.

Тоня была хорошенькая, с рыжими локонами. Когда ее учитель спрашивал по арифметике, она улыбалась ангелочком и встряхивала кудряшками. Зубы у ней были на редкость, а теперь я узнал, что она их по полчаса щеткой утром и вечером натирала. Порошку зубного уходило больше, чем хлеба.

А мне учитель всегда говорил: "Надо добросовестно готовить уроки. Понимаешь? Добро-совестно. Значит, с доброй совестью", - и ставил неуд, хоть я все знал.

А Тоня ничего не знала, и он таял и хвалил ее каждый раз. Дома Тоня рассказывала, как я получал неуды, а ее хвалили, и приговаривала: "Это так просто. Надo только добросовестно, с доброй совестью", и подымала бровки.

Я сделал вот что: попросил одного мальчика толкнуть меня, когда мимо будет проходить Тоня. Он так и сделал на перемене. Я представился, будто падаю, и локтем угодил Тоне в зубы, со всей силы. Она вскрикнула, упала и стала реветь на полу. Я первый к ней: ax, ox. Оказалось, дело вышло: я выбил ей спереди два зуба, как срезал. Губы у ней вздулись шаром. Никто не знал, что я нарочно. Она после этого перестала улыбаться учителю во весь рот.

Этот ангелочек, между прочим, курил - дома я ее поймал.

Раз я на уроке отпросился выйти и пошел в уборную курить. Через две минуты слышу голос: "Петя, ты один?" Валит сюда же Тоня-дай ей папироску. Я папироску дал, а спичкой все дразнил. Она гонялась с папироской во рту и трясла кудряшками. Я будто невзначай подпалил. Волосы спереди вспыхнули. Я сам и погасил. Но вышла на лбу лысина. Она прямо из уборной в раздевалку -и домой. Рассказать никому не смеет. Дома пришлось все кудряшки обкорнать, вровень с лысиной.

С тех пор по арифметике у ней было плохо, и грозить стал учитель, что оставит на второй год. А я ей твердил, когда она ревела:

- Готовить надо добро-совестно. Добрую совесть надо иметь.

Я не дожил еще двух недель у них и вот утром, еще в постели, слышу, говорит Тонина мать:

- Я сегодня же пойду и заявлю заведующему - это растет преступник.

А отец Тонин промямлил:

- Может быть, это ряд роковых случайностей. А впрочем...

Я понял, что это про меня и что Тоня все рассказала матери. Я сделал вид, что сплю; а когда эта баба полетела к заведующему (ни свет ни заря от нетерпячки), я быстро оделся и сказал Тониному отцу:

- Верните мне три рубля, я сегодня съезжаю,

- Почему это?

- Клопы и антисанитарно. Воняет, не слышите? - И потянул носом. Он тоже.

- Не слышу. А впрочем... - Ковырялся во всех карманах и набрал два тридцать пять. Плакал, что на трамвай не осталось даже. Я сказал, что у Тони накоплено на целый рубль пятаков от завтраков. Он мне стал разводить волынку, что бессовестно сейчас будить ребенка.

А я видел, что Тоня со всей силы нарочно жмурит глаза. Я стал собирать свои книги, а мимоходом завязал на Тонином платье на рукавах по смертельному узлу и в каждый узел затянул по пятаку. И я ушел на вольный свет. У меня в кармане было 73 рубля денег и была моя метрика, где было написано, как меня зовут, чей сын и когда родился.