Борис Житков - Виктор Вавич (Книга 2)

- Принесли. Мальчик. Ты думал - назавтра? - всем духом спросила Груня.

- Наоборот! - сказал Виктор. Будто визгнул. Груня мигала на него заботливыми глазами, а Виктор сжал над столом кулак, так, что заскрипели пальцы.

Жуйкин улыбался со всей силы и поворачивал улыбку то к Груне, то наставлял ее на Виктора. Попов поднял над очками брови и глядел в тарелку, барабанил осторожно пальцами по скатерти. Груня стояла, поставив край блюда на стол, и все глядела на Виктора.

- Принять? - спросила Груня.

- Да, да, - закашлял словами Виктор. - Ставь, ставь... Как же, как же... Конечно... на стол.

Груня поставила семгу. Семга конфузливо блестела жирной спиной и была без головы.

Груня подперла обеими руками подбородок, через весь стол протянула взгляд к Виктору.

- Пожалуйте, - сказал сердито Виктор и зло кивнул подбородком на блюдо.

- Так ее! - сказал Жуйкин. - За ее здоровье выпить, а за свое закусить. Ею же и закусить. Верно? - обернулся он к Попову.

Жуйкин схватил графинчик.

- Разрешите? - и налил всем. - За здоровье семги!

- Благодарю... - буркнул Виктор и рассеянно вылил в рот водку.

Груня все глядела на Виктора.

- Угощай... нарезано, - сказал Виктор. Груня не двигалась.

- Позвольте вам, - и Жуйкин положил плоский, как дощечка, ломтик на тарелку Груни.

- Позвольте, я вам расскажу случай. А вы мне, вот в особенности Аграфена Петровна, скажите, законно ли я поступил. По-моему, по всему закону. Представьте... Нальем еще? - обратился он к Виктору, и Виктор вдруг схватил графин, вскочил и стал обходить, наливать, туго покраснев до шеи. Так вот, - продолжал Жуйкин, - познакомился я в танцклассе с барышней, с блондиночкой, чудно танцует "Поди спать" - это мы так зовем падэспань - и так и сяк, разговорчики, шу-шу, и вот, понимаете, сижу я сегодня как всегда на "заказной" - подают письмо в окошечко, - Жуйкин оглядел всех.

- Да, да, в окошечко, - повторила Груня, оторвавшись глазами от Виктора.

- Так подает кто-то в окошечко письмо. Написано: "Заказное. Петру Николаевичу Жуйкину". Вижу: дамская ручка. Хотел глянуть - уж повернулась. Я кричу: "Сударыня! Подательница!" Тут кто-то из очереди за ней: "Сударыня! Сударыня!" Привели. Подходит красная. Смотрю - та самая: падеспань. Я говорю: "Как же вы так рассеянны, мадмазель, потрудитесь написать: город, село, волость, улицу, имя и адрес отправителя". И сую ей перо. Все смотрят. А я говорю: "И две почтовые марки семикопеечного достоинства". Ну как, по-вашему, я должен был поступить? - и Жуйкин уперся в бедра, расставил локти и оглядел всех.

- Да, да... - серьезно кивнул Виктор, - семикопеечного достоинства. Кушайте! - и опять кивнул на семгу.

Играли в стуколку и запивали пивом. Виктор зло ввинчивал штопор в пробку и, сжав зубы, выдергивал пробку, наливал, запрокинув вверх донышко, переливал и вдва глотка кончал стакан.

- Врешшш! - шипел Виктор и стукал картами об стол. Он красный, потный сидел боком к столу. Попов слепо поглядывал через очки и домовито совал выигрыш в жилетный карман. А Виктор злей и злей загибал ставки.

- Мы ее, а она нас. А ананас! - приговаривал Жуйкин, кидая карту.

Груня подошла, положила Виктору руку на погон. Но Виктор круто повернулся к столу, наклонился над картами, увернул плечо.

- А это собака? - и открыл карты. И глотал, глотал холодное пиво.

Было половина второго, когда Виктор повернул два раза ключ за гостями и вошел в кабинет. Он слышал, как за дверьми Груня звякала, убирала со стола. Виктор прошел по комнате два раза из угла в угол. Услыхал, как пачкой ножики, вилки бросила Груня на стол и вот отворила дверь. Виктор пошел, чтоб быть спиной к двери.

- Витя, миленький! - всей грудью шепнула Груня, обошла, взяла за плечи.

Виктор зло глянул ей в глаза и стал, нахмурясь, глядеть на папироску.

- Ты из-за семги? - Груня глядела, распялив веки, Виктору в опущенные глаза. - Родной мой! Витенька мой родной! Ты не хотел!

Виктор повернулся, шагнул:

- Я знаю, что мне делать, - швырнул окурок в угол.

- Витенька, так ведь как же! Мальчик принес. Я ведь думала - ты прислал. Радовалась. Он так и сказал - надзиратель велели передать. Витенька!

- Вон! - заорал Виктор на всю квартиру. - Вон его, мерзавца, гнать, вон! В три шеи сукина сына. К черту! - и так топнул ногой, что зазвенело на столе. - К чертям собачьим! - и Виктор треснул, что силы, кулаком по столу.

Груня глядела во все глаза. Слышно было из кухни, как осторожно побрякивала, мыла тарелки Фроська.

- Ты понимаешь? Ты по-ни-ма-ешь? - злым шепотом хрипел Виктор. Понимаешь, что это? Я ему, мерзавцу, морду набью... завтра... в лавке... при всех. Сввволачь ка... кая!