Ксения Пашкова - Ник и Ясмина

Как только я собралась заикнуться об этом перед мамой, то осознала, что заранее знаю ее ответ. Она посчитает преподавателей недостаточно профессиональными, раз им нечего мне предложить. Я не хотела начинать поиски новых курсов, и поэтому решила промолчать. Только так меня могли оставить в покое.

Забываться, на удивление, легко. Сознание словно отключается, погружаясь в некий транс, где ничего не существует и не способно меня потревожить. Гораздо тяжелее продолжать изо дня в день просыпаться в нашем доме и ждать, когда очередная истонченная до предела нить оборвется.

Когда приходит время, я снова завожу машину и нехотя направляюсь в сторону дома. С каждой минутой внутренняя тревога нарастает все сильнее, и даже «Let's Love» в исполнении David Guetta и Sia оказывается не способна поднять резко ухудшившееся настроение. Я прибавляю до максимума звук, открываю все окна, позволяя холодному зимнему ветру танцевать с тем, что осталось от моих волос. Мне вдруг хочется подпевать, и я что есть мочи кричу на весь салон:

So take my hand, don't be afraid

(Так возьми мою руку, не бойся)

This too shall pass, this too shall pass

(Это тоже пройдет, тоже наладится)

And we'll get through it all together

(И мы преодолеем всё это вместе)

Дома оказывается только Сава, мой старший брат. Он, лениво потягиваясь, выходит в коридор и окидывает меня подозрительным взглядом.

– Ты как-то рано.

– Что? – я ахаю и одним быстрым движением руки достаю из кармана куртки телефон и смотрю на время. Кажется, я ехала на слишком высокой скорости, раз добралась на двадцать минут раньше обычного. – Ой, да, нас отпустили немного раньше.

– Как дела в универе? – вроде как невзначай интересуется брат, но мне его расспросы уже порядком надоели.

– Нормально в универе. Тебе же нет никакого до этого дела, зачем спрашиваешь? – я нервно сбрасываю с себя сапоги и убираю их в платяной шкаф.

– Почему нет никакого дел… – я прерываю его, громко хлопнув в ладони.

– Сав!

– Да что не так-то, а?

– Ты ведь не это хочешь спросить.

– Да, – он тяжело вздыхает и опускается в небольшое кресло, – не про это, а про нее. Как она там?

– Там? – я сажусь в другое кресло напротив него. – С ней все хорошо, учится, пишет конспекты, ничего и никого вокруг не замечает.

– И…? – мне казалось, что Сава уже успел свыкнуться с мыслью, что они больше не вместе, но он раз за разом доказывает обратное.

– И встречается с другим, – заканчиваю я за ним. – Сколько ты еще будешь изводить меня этими расспросами? Неужели ты думаешь, что однажды она подойдет ко мне и спросит о тебе?

– Конечно, нет, ей плевать.

– Ты прекрасно знаешь, что это не так. Лу не плевать, но после того, что мы с тобой натворили, ее можно понять. Я бы тоже послала нас далеко и надолго.

– Мы ничего такого не сделали, – в знак несогласия он скрещивает на груди руки.

– Ты ее обманул.

– Чтобы добиться ее. Разве это так плохо?

– Для нее – да, – я бескомпромиссно пожимаю плечами, потому что Лу предельно ясно высказалась на наш с братцем счет.

– Она злится на тебя, – Сава подается вперед, будто пытается меня получше разглядеть. – Хотя я до сих пор не могу понять, зачем ты наплела ей всю эту чушь.

– Это никакая не чушь.

– Ты совсем завралась, Яс.

– О чем ты вообще?

– Ты сказала Лу, что общалась с ней по моей просьбе.

– Все так и было, разве нет?

– Да, я несколько раз просил тебя подстроить нашу с ней встречу, но вы с Лу проводили вместе гораздо больше времени. Порой я возвращался домой и слышал, как вы громко смеетесь в твоей комнате, – он поднимается с места. – Может, я и облажался, начав наши с Лу отношения со лжи, но ты ничем не лучше. Я никак не пойму, зачем понадобилось разрывать вашу дружбу?

– Я лишь не хотела, чтобы она, – у меня не выходит договорить, потому что входная дверь открывается, и на пороге появляется мама с привычным рассерженным выражением лица.

Абсолютно лысый мужчина средних лес с непропорционально большими ушами сидит напротив меня в удобном кожаном кресле. В то время как я вынужден бомжевать на кушетке. Он предлагает прилечь, если так мне будет проще изливать наружу мысли и чувства. Но проблема в том, что ни в лежачем, ни в сидячем, ни в стоячем, ни в каком-либо другом положении желание говорить не появляется.

Его, моего психотерапевта, зовут Антон Владимирович. Он уже полчаса рассказывает о пользе таких встреч и о том, что совсем скоро я смогу полностью уйти от медикаментозной терапии, если прогресс станет внушительным, и длительное время не будет регрессий.