Стефания Лемберг - Детство

Глава 1. За иммунитетом!

За окнами – май. В этом году он необычно теплый. Через открытое окно с улицы слышно, как бегают и визжат мои подружки. Они играют в казаки-разбойники. А я опять сижу дома с компрессом на горле.

Как я ненавижу болеть! Как только у меня поднимается температура, папа начинает ссориться с мамой, и упрекает ее в том, что она «плохо смотрит за ребенком».

Вот и сейчас я слышу их шепот из кухни. Мама пытается оправдаться:

– У нее ослабленный иммунитет. Врачи запретили пока ей ставить прививки, вот и болеет так часто! Надо на море ее отвезти. Но мы же все время работаем, и отпуска у нас порознь!

Это правда! Папа и мама всегда на работе, а друг без друга они вообще не могут. Как ниточка за иголочкой, – никогда не поедут в отпуск один без другого. В этом году у мамы отпуск намечается только в сентябре, а папе отпуска ждать до февраля. Поэтому моря я опять не увижу.

Случайно подслушав родительский разговор, я бегу в кухню с вопросом:

– Что же мне делать – без иммунитета?

И папа говорит:

– Зачем нам ехать на море, когда рядом с домом есть такая замечательная роща! Как только поправишься, будем каждые выходные ходить туда загорать и повышать иммунитет. Вот только настанет лето!

Когда же оно настанет? Как долго тянутся дни. Двадцать пятое мая. Двадцать шестое… седьмое… девятое. Вот, наконец, тридцатое. Ура, тридцать первое мая! Завтра – первое воскресенье июня! И мы наконец-то пойдем за иммунитетом! Скорее бы завтра!

Мама уже купила мне яркий купальник, чтобы мне загорать в нем на лесной полянке.

И вот наступило Завтра! Мама с папой собирают корзинку с едой, берут наш большой полосатый плед, фляжку с водой. Я настаиваю на том, чтобы взять с собою моего любимого кота Тимошку, он у нас серый и очень пушистый.

– Он от нас там сбежит, – возражает мама. – Пусть дома нас дожидается.

Но я стою на своем, и родители все-таки соглашаются. Мы достаем с антресолей вторую большую корзинку, сажаем туда Тимошку. Он поджал уши и округлил от страха глаза, наверное, думает, куда это его потащили?

И, вот, наконец, собравшись, и взяв все необходимое, мы выходим из дома. Вот мы проходим мимо окон соседей в нашей пятиэтажке, а соседка тетя Наташа в это время моет окно, и заглядевшись на нас, машет нам приветливо рукой; потом шагаем мимо других пятиэтажных домов, заворачиваем за угол стоящей рядом больницы, идем вдоль больничной аллеи, за резным забором которой нас поджидают рябины.

Осенью они так похожи на негритянок из далекой Африки! Такие тонкие темные женщины в красных бусах нарисованы в одной из моих детских книжек. Сейчас же рябины одеты в зеленые острые листья.

Мы спешим дальше, к березкам, вглубь рощи, за темные великанистые ели. Они тоже стоят стенами, в несколько рядов. Иногда по их веткам стремглав скакнет белка с поредевшим хвостом, или за нашей спиной где-то на самой вершине деревьев застучит своим длинным носом дятел.

А мы все шагаем по высокой траве вглубь и вглубь, ищем подходящую для привала полянку.

Тимошка начинает нервничать и мяукать, я с трудом удерживаю его рукою на дне корзины.

Вот, наконец, папе приглянулась полянка, и мы все трое со вздохом облегчения приземляемся. Пока родители расстилают на траве плед и вынимают вещи, продукты из большой корзины, я выпускаю на травку кота.

Тимошка принюхивается. Его розовый нос трепещет от незнакомых запахов, уши, дрожа, прислушиваются к лесным незнакомым звукам.

Мама стягивает с меня платьице, я остаюсь в купальнике и цветастой панаме. Родители тоже скидывают с себя одежду и превращаются в пляжников. Мама обтирает меня водой из фляжки и приговаривает «чтобы загар прилипал», и я бегу рвать цветы, которых полно на поляне.

Вокруг стрекочут кузнечики и носятся стрекозы. Их так много, что можно ловить голыми руками. И я хватаю одну из них за шершавое и липкое крыло. Папа тут же кричит: «Отпусти стрекозу, ей же больно!» и я разжимаю пальцы: «Лети!».

Ловить бабочек панамкой, сорванной с головы, так здорово! Я бегаю вкруг поляны за бабочками, время от времени приседая или падая на траву, выкидывая вперед панамку, словно сачок. Но бабочки разлетаются, как разноцветные брызги фонтана, мне не удается поймать ни одну.

Зато я нахожу в траве синие цветы, кукушкины слезки, они растут возле берез, ими усыпан целый лужок. Я срываю один цветочек и с вопросом, а почему цветы так называются, подбегаю к маме. Мама сидит на кончике пледа и накрывает нам с папой «стол» – выкладывает из корзины бутерброды, вареные яйца, нарезает огурчики с помидорами.