Лина Сеген - Слезы уснувшей вечности

На четвертом уровне у воды – это Наяды, Нереиды, Океаниды и Ундины; у огня – Аганжу, Шанго, Рарог и Локи; воздух – это Ойя, Вату, Стимфалы и Ньерды; земля – Дуэнгары, Фриды, Гвиллионы и Дэвы; к свету относятся лишь – Вампалы и Гианы; а к тьме – Дивы и Гаргульи.

Пятый уровень – это сильнейшие духи не больше одного-двух особей каждого вида: вода – Келпи и Чусрым, огонь – Феникс и Йейл, воздух – Грифон и Анзуд, земля – Гайя и Вуивр, свет – Сульде и Власти, тьма – Гримм и Анталоп. Их не столь много, как остальных. Лишь единицы. Встретить кого-то из них это уже чудо. Возможно, именно из-за этого их и отнесли к пятому уровню, ведь никто не знает, на что способны эти духи.

И каждый раз, видя Лейлу вместе с духом воды, Саргон думал о хранителях. Но задать волнующий его вопрос вначале не мог, все откладывая этот момент, а потом и времени не осталось.

Лейла пробыла в стране около трех недель, после чего ушла, забрав с собой тысячи жизней. Это произошло ближе к вечеру в один из редких дождливых дней, словно небо проливало свои слезы вместе с людьми. Все заволокло непроглядной чернотой. Лишь несколько лучей заходящего солнца давали возможность рассмотреть происходящее вокруг. Крики, боль, мольбы о помощи, взрывы, яркие вспышки заклинаний и темнота над головой, как пустота, затягивающая в себя жизнь и свет.

Саргон мало что запомнил во всем этом хаосе. Но в его памяти четко отпечатался кроваво-алый взгляд, лишенный души и каких-либо эмоций. В нем совершенно ничего не было: ни жалости, ни печали, ни сожалений, ни радости…

В тот день младший принц Аревии потерял все. Но потеряв, впоследствии он многое и приобрел: нерушимую волю, верных друзей, силу и самого себя.

Все его мысли были пропитаны ненавистью и жаждой мести к Лейле. Саргон считал, что во всем виновата именно она. Он старался справиться с одолевающим его отчаянием, пытался понять смысл действий самовлюбленной девчонки. Но без толку. То она с надменностью в голосе давала дельные знания о духах, то безжалостно убивала людей и разрушала страну. Одно он понял точно, сила Лейлы за пределами человеческой. Ни один известный юноше рэмит не мог сотворить того же, что и девчонка. Это наталкивало на мысль, что существование тех, кого звали хранителями, все же реально.

Первый год после трагедии был самым сложным. Но этого времени хватило, чтобы более-менее оправиться от полученных ран. Понемногу Аревия преображалась.

Саргон почти не отдыхал. Учился, помогал в восстановлении города, снова учился. Времени на копание в себе и своих воспоминаниях не было. Он и до трагедии обучался многим наукам, но после знания стали жизненно необходимы.

Второй принц и старший брат Саргона единственный кто смог выжить из королевской семьи, помимо самого Саргона. Но он был сильно ранен, и выздоровление шло невероятно медленно. Даже спустя полгода он был не в силах встать с постели. Пусть второй принц и был по праву следующим правителем, коронации не было. Поэтому многие считали, что в скором времени на трон взойдет Саргон.

Он поделился со сводным братом мыслями о заключении рэмита с духами. Тот внимательно выслушал и что-то долго обдумывал, а потом отпустил Саргона, дав тому на заключение рэмита срок в один год. По прошествии года он обязан был вернуться в Аревию.

Убедившись, что без него все будет хорошо, Саргон отправился в путешествие в поисках силы, оставив страну и сводного брата на старого советника предыдущего короля. Принц взял с него обещание присматривать за состоянием и здоровьем брата. И налегке покинул родные края с рассветом.

***

– Я помню «его» ненависть, помню до побелевших костяшек сжатые кулаки, и бессильную ярость тоже помню, – она, легко улыбаясь, убрала за ухо мешающую прядь черных, как безлунная ночь, волос.

– «Его» можно понять, – он смахнул валар удобно устроившуюся на его голове.

– Можно. И я бы поняла, не смени «он» гнев на милость, – взглядом проследила, как валар вновь усаживается туда же, откуда мгновением раньше прогнали.

– Ну это все-таки не мгновенная перемена, – обреченно вздохнув, прекратил попытки избавиться от упрямой валар. – «Он» присматривался к тебе очень долго.

– Это было бы невозможно не присматривай за «ним» я сама.

– Оберегала? – голос сделался удивленно-насмешливым.

– Скорее наблюдала, думала, как лучше «его» использовать. У «него» был огромный потенциал… – она замолчала на время, погружаясь в воспоминания. – «Он» был болтлив, – легкая усмешка. – Мог заговорить кого угодно. И всегда выходил сухим из воды. Хотя иногда получал за чрезмерную самоуверенность.