Максим Юрченко - Исповедь последней слезы

© Максим Юрченко, 2016

© Максим Александрович Юрченко, дизайн обложки, 2016

ISBN 978-5-4483-2592-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Поэзия. Стихи. Какие великие слова. В последнее время я стал очень часто над ними задумываться. Что испытывает человек, прочитавший творение автора? Полет мысли? Как пустота внутри его проспиртованного и пропахшего насквозь табаком тела, начинает заполняться чувствами, эмоциями, или этим страшным словом под названием любовь?

«Поэзия – это особый способ организации речи. Привнесение в нее дополнительной меры, не определённой потребностями обыденного языка. Словесное художественное творчество, преимущественно стихотворное».

Вот определение этого громкого слова из уст матушки Википедии. «Я как последний листок на дереве, тот, что не хочет покидать свой дом». Что скажет человек, прочитавший эти строчки? Не знаю, что сказал бы я. Думаю ничего. Для меня слово поэзия – это пустое слово. Вест этот шум вокруг него я считаю просто раздутой надувной бабой, которой пользовалось множество людей, для своего рода доказательства всему миру, что и они на что-то способны.

«Я как последний листок на дереве». Я написал это стихотворение меньше чем за пять минут и если меня попросят сочинить что-то еще, я сделаю это так же быстро. Просто потому что могу, а не из-за внутреннего ангела с милым личиком, имя которому – Талант.

Поэзия…

Смотря перед собой на белый лист формата А2, кнопками прикрепленный к деревянному планшету, я размышлял обо всем этом. Не знаю почему, и не знаю, почему именно в этот момент, но эти мысли порождали во мне что-то не доброе. Я записал этот стих в правом верхнем уголке бумаги микроскопическим шрифтом. На последней букве так сильно надавив на карандаш, что его графит рассыпался. Это мой ритуал перед каждым новым изображением.

Я студент факультета дизайна, и сейчас, сидя в этой убогой аудитории на уроке рисунка, всей нашей группе нужно выбрать одного счастливчика, кто станет позировать. Пятнадцать человек. В основном девушки. В основном страшные девушки! И каждая из них тянет свою руку вверх. Все хотят так или иначе оставить свой след, пускай даже на бумаге, пускай даже руками столь неопытными, что вряд ли можно будет узнать себя любимую. Не знаю как они, но я бы, точно не хотел увидеть четырнадцать интерпретаций самого себя.

В огромное окно падал луч солнца, и мне пришлось отвернуться от раздражителя глаз. Но как только фокус снова настроился, я пожалел о том, что перестал играть с милым солнышком в гляделки. Картину, что предстала перед моим взором, я уверен, видел каждый. Одна из множества безликих одногруппниц наклонилась что-то поднять с пола, и пояс ее штанов съехал так низко, что вся ее задница стала проситься на свет божий. Два огромных куска сала, с темной ложбиной посередине, отвесили моему зрению серию коротких апперкотов, от которых мое лицо развернуло в другую сторону.

Все эти милые дамы продолжали тянуть руку вверх, ровно до того момента, пока наш преподаватель не объяснил, что позировать нужно без одежды. Не голышом, в нижнем белье, но все же. В этот момент словно автоматная очередь прошла над их головами и все руки, что в унисон тянулись к потолку, рухнули вниз. На моем лице пробежала мимолетная улыбка. Это бывает редко, но все же, я люблю эти моменты, учитывая, что я абсолютно не наделен чувством юмора.

Я прямо-таки представил все их мысли поочередно: сегодня я съела лишнего за завтраком и мой животик немного выпирает. У меня прокладка с крылышками и если это кто-то увидит, я умру со стыда. Я не в том белье, чтобы его можно было изображать на бумаге. И так далее.

И вот наступил этот момент. Все, словно единое целое, как один коллективный разум, посмотрели на меня дикими глазами. Не на второго парня, который сидел посередине и выглядел гораздо более эффектнее, чем я. Нет. Все уставились именно на меня. Видимо, пришло время отдуваться за то, что я не такой как они. За то, что я не хожу с ними глушить пиво ведрами после учебы, за то, что мне не интересно как прошли их выходные, за то, что мне собственно плевать, есть они или нет.