Максим Юрченко - Исповедь последней слезы

Эти хищные взгляды…

Я почувствовал, что начинаю исчезать, что каждая из них отрывает от меня по кусочку и, немного пожевав, чавкает и выплевывает на пол. Неприятное ощущение.

Наша староста приняла общее решение и озвучила мысль.

– Девочки, – она поднялась со своего стула, словно королева. – Думаю, все вы меня поддержите. Давайте натурщиком в наш первый раз, будет всеми горячо любимый Тихоня.

Столь короткое предложение. Всего несколько слов, но после этого, они словно ощутили член между своих ног. Причем все одновременно. Некоторые даже провели языком по нижней губе. Этот огонь в их глазах, предвещающий час расплаты. Сейчас произойдет мое линчевание, и они жаждут этого.

– Ну что, девчонки? Все за?

И разумеется, все как одна, начали скандировать.

– Ти-хо-ня! Ти-хо-ня! Ти-хо-ня!

Кричали чуть ли не во все горло. Преподаватель посмотрел на меня грустным взглядом и пожал плечами, мол, он ничем не может помочь. И в этот момент, я сделал то, чего от меня точно никто не ожидал. Через четыре года учебы, парень, который и нескольких слов не мог произнести, не сделав какой-нибудь глупый жест или что-то в этом духе, встал и показал два средних пальца всему классу. А затем, в стиле Майкла Джексона, сделал движение тазом, дав понять, что поимел их.

Я не солгу ни разу, если скажу, что почти все приложили ладонь к губам и запорхали своими намалеванными ресницами, находясь в шоке. Я не стал спорить с этим стадом, пусть их крылышки от прокладок и дальше находятся подальше от посторонних глаз, а животы, якобы торчащие от плотного завтрака, покоятся под плотным слоем ткани. Не мешкая, я снял с себя всю одежду, и остался в одних боксерах. Под пристальные взгляды толпы, я вышел на середину, встал на небольшой подиум, сделал серьезное лицо и прошелся своим испепеляющим взглядом по их удивленным глазам.

– А наш Тихоня, не так уж и плох, без своего нудного балахона и серых штанишек, – с долей иронии произнесла наша всеми любимая староста.

– Смотрите, – начала поддакивать ее подружка. – Он, наверное, в спортзале неплохо впахивает. Тихоня, проводишь меня после учебы до дома? Уроки вместе поделаем.

Весь женский коллектив разразился в истерическом хохоте. Я закрыл глаза, глубоко вдохнул и представил, как все они подыхают на моих глазах. Видимо, что-то в моем стихотворении все-таки есть. «Я как последний листок на дереве». Во мне все еще есть цвет, есть жизнь, я не уподобился их желтизне и не валяюсь на земле, вместе с этой кучей мертвых листьев.

Прозвучал долгожданный звонок, и под ехидные улыбки, я стал натягивать штаны. Ни одна из них не упустила возможности съязвить. Я был на расстреле, и лучше бы в меня летел свинец, чем остроты этих сук. От него я бы хотя бы умер и все закончилось. Самая крупная из девушек приложила палец к кончику языка, а потом сделала вид, что затушила его о свой сосок. Ужаснее зрелища я не видел, бегемот на пилоне выглядел бы более сексуально. Но все-таки это закончилось, и я смогу спокойно, как и раньше пойти домой, тропой, на которой меня никто не сможет потревожить.

Ключ в замочную скважину, поворот кисти и входная дверь в квартиру открылась. Громкая музыка буквально сбивает с ног. Эти басовые композиции я слышал тысячи раз и знаю, что они означают. Моя ненаглядная сестра во всю трахается со своим мистером Олимпия, закрывшись в комнате. Я против их любви, и самого мистера Олимпии ничего не имею. Каждый в праве воплощать свои желания. Но то, насколько громко она орет, когда в нее попадает инородно тело, меня убивает. Словно все порно-актрисы мира слились в один хор и пытаются вещать через ее глотку. А когда она не орет, то можно понять, чем она занята.

Я снял с себя кроссовки, повесил куртку на вешалку, прошел на кухню и нажал на чайник. У нас небольшая квартира: две комнаты, одну из которых занимаю я. В этой халупе нет ничего особенного, кроме нестабильности в обстановке и порядке. Здесь может две недели быть полный бардак, с кусками пиццы на столе и прочей дрянью, но потом, моей сестре взбредет в голову, что мы все свиньи, и начинается полномасштабная уборка, после которой чистота поддерживается несколько месяцев. А потом все заново.

Чайник вскипел. Дверь из комнаты сестры открылась, и я увидел мистера Олимпию во всей красе. Темные волосы взъерошены, его острый подбородок, покрытый аккуратной бородой, нагло выступает вперед, давая понять, кто здесь главный. Влажный от пота торс переливается бликами на мускулатуре. Зрелище эффектное, не спорю. Будь я моей сестрой, я бы тоже бил себя в грудь, что у меня такой парень. Но дело даже не в его внешности. Несмотря на то, что есть такой стереотип как «тупой качок», этот качок оказался не таким тупым, как я думал изначально. Ко мне – человеку довольно скрытному и замкнутому в себе – он на редкость быстро нашел подход. Скажем так, благодаря ему, сегодня, перед лицами этих недоженщин в классе, я не так сильно упал в грязь лицом, как мог еще год назад. «Эктоморф – это не приговор», сказал он мне как-то, вызвав тем самым редкую улыбку на моем лице. С тех пор, мы с Колей очень даже ладим. Чего не могу сказать об особе, которая вышла вслед за ним.