Максим Юрченко - Исповедь последней слезы

Вот он, тот самый момент, о котором я говорил. Моя родная сестра переходит в другой класс. Теперь она становится родней.

– Конечно.

– Не надо так…

– Как?

– Не делай вид, что я тебя бросаю.

Я всеми силами пытался не показывать свой истинный настрой, но она моя сестра и видимо для нее мое настроение было видно как лишний артефакт на фальшивой звуковой дорожке для профессионального звукорежиссера.

– Ну, ты что? – ее объятия стали еще крепче.

– Все хорошо, Лена, – холодно ответил я.

Подошел Коля, наступив ногой в лужу и не обратив на это никакого внимания, пожал мою руку.

– Увидимся, дружище!

– Обязательно, – я махнул ему. – Нарисую ваш портрет, как будет время.

Лена остыла в своих объятиях и села в машину, напоследок одарив меня воздушным поцелуем. Я поднял вверх правую руку и сделал вид, что поймал его. Что-то в этом моменте было запоминающееся.

Вот она. Двухкомнатная квартира в моем полном распоряжении. Для другого парня моего возраста, этот день означал бы новую жизнь. Жизнь, в которой происходило бы множество непонятных половых связей, горы выпитого алкоголя и смешных воспоминаний на утро, валяясь с друзьями на полу, среди пустых бутылок пива.

Для других, не для меня…

Я достал из своего шкафа старый фотоальбом и мельком пролистал фотографии моего детства и юности. В каждой семье есть такой альбом. Пускай его никто не смотрит, но он все равно пылится на дальней полке шкафа, нагло дожидаясь своего часа, показать лицо перед глазами жителей этого дома.

Я посмотрел на нашу семью, в те моменты, когда она еще была полной.

Стандартные фото, как и у тысячи других семей. Ничего особенного, все как у всех. Единственное различие между другими семьями и нашей, в том, что сейчас я смотрю на эти снимки в полном одиночестве, а не с бокалом вина и не в компании родственников, смеющихся над очередной физиономией папы или мамы.

В комнату сестры я не стал заходить. Перед вечной тьмой, или того, что будет по ту сторону, я не захотел запечатлеть снимок пустоты. Из маленького выдвижного ящика я достал бутылек. Это одна из немногих вещей, которая осталась от мамы, перед тем, как она ушла. Не знаю, зачем он ей был нужен, спала эта женщина всегда прекрасно, если мне не изменяет память, но все же, бутылек до сих пор остался, хоть им никто так и не воспользовался.

Наверное, никто бы и не смог предположить, что первым, кто опробует данный продукт, окажется всеми любимый Тихоня. Даже мама называла меня этим прозвищем. Так что на вызовы своих одногруппниц я не реагировал. Даже не посмотрев срок годности, я положил его в карман своего любимого балахона, надел капюшон на голову и вышел из дома.

Не знаю, как другие неудачники, решившие навечно заблудиться во сне, но я не захотел умирать в доме, наполненном одиночеством. Выйдя на улицу, я вдохнул запах свежего вечернего воздуха. Посмотрел на окружающих меня людей, расчехляющих зонтики, так как с неба падали мелкие капли. В моем городе было единственное место, которое для меня что-то значило. Это был парк, с той самой фотографии, на которой была запечатлена вся наша семья целиком.

Купив в ближайшем магазине небольшую бутылку с водой, я направился туда, где был сделан тот самый снимок.

В левой руке горсть белых малюток и путь в неизвестное направление, которое будет ознаменовано концом. В правой – жидкость, не имеющая собственного цвета, для необратимого эффекта этого эпичного финала моей жизни. По лицу стекают капли дождя, вдалеке сверкают молнии, чей звук все никак не может пробраться до моих и без того перегруженных перепонок.

Если бы сейчас я изображал самого себя, находясь в теле другого творца, эту картину, я бы назвал «Чаша воды и смерти». В ней я бы выразил все нутро человека, которому осталось жить несколько мгновений.

Горсть глубоко в глотку.

Жадные глотки воды.

Первый…

Второй…

Маленькие белые предвестники смерти, с трудом пробираются в мое тело, оставляя неприятный привкус во рту.

Все остальное решит время…

Непринужденная легкая музыка, чьи мотивы созданы для поддержания атмосферы и комфорта, доносилась издалека, не привлекая к себе внимания. Стены заведения были украшены большими фотографиями знаменитостей, как отечественными, так и звездами Голливуда. Рядом со столиком, за которым сидели мужчина и женщина, на стене удобно расположился молодой Клинт Иствуд. В ожидании ужина, дама не могла оторвать взгляда от черно-белого снимка знаменитости.