Татьяна Короткова - Любящее сердце

Вот таким был этот придорожный трактир с толстой, из столетнего дуба, входной дверью. Впрочем, захаживали сюда лишь самые отчаянные путники да охотники, им нравилось такое убранство.

А на пороге под качающейся от метели вывеской прыгал продрогший Этьен. Парень настойчиво стучал в дверь кулаком:

– Эй! Есть кто? Откройте!

Трактирщица стояла, опершись толстыми руками о стол. Открывать явно не торопилась.

– Посмотри-ка в щелку, стоит ли впускать этого разбойника! – шепотом приказала она Адель.

Девушка на цыпочках подошла к двери, заглянула в дверную щель и разглядела Этьена, он стоял, пританцовывая.

По лестнице в зал спустился жирный серый кот, оглядел Адель и хозяйку, и вскарабкался на подоконник с замерзшим окном.

– Да откройте же, я околел совсем! – прокричал с улицы Этьен.

Кот улегся на подоконнике. А с той стороны окна Пит подышал на замерзшее стекло и на стекле сразу оттаял лед. Кот зевнул, мельком глянул в оттаявший круг и – шерсть на нем встала дыбом: прямо на него с той стороны окна смотрел Черный Пит. Кота с подоконника как ветром сдуло, и он прыгнул прямо на толстый загривок Трактирщицы.

– Эй, безобразник! – удивилась та и вновь подозрительно повела носом, – Что-то тут нечисто.

И все же трактирщица ничего не учуяла.

А Пит протиснулся сквозь стекло и, невидимый для девушки и хозяйки, соскочил с подоконника на пол. Кот, глядя на Пита, только таращил глаза и шипел.

– Чего уставился? – сказал коту Пит, – Терпеть не могу котов.

Этьен все стучался, трактирщица раздумывала, Адель смотрела в замочную скважину. Пит щелкнул пальцами, и тотчас у камина появилось невидимое кресло с пледом. Пит уселся в кресло, укутал озябшие ноги. Кот от такой наглости оцарапал трактирщице шею и та, разозлившись, скинула его с себя:

– Когти распускать? А ну, брысь!

И кот забился под лестницей, с опаской поглядывая на Пита из-под занавески.

– Да откройте же! Я заплачу! – молил Этьен.

Трактирщица оттолкнула Адель и сама глянула в дверную щель.

– Нищий музыкантишка с лютней, – презрительно сказала она, разглядев гостя, – У них вечно ни гроша за душой. Не открывай.

И она прошла на кухню и стала там греметь кастрюлями.

– Эй! Мороз крепчает! – кричал Этьен.

Адель очень испугалась.

– Госпожа, пусти его на ночлег!

– Пусть идет восвояси! – откликнулась трактирщица.

И снова стук в дверь, но уже намного, намного слабее. Пит зевнул в кресле.

– Откройте ради святого Рождества! – донеслось с улицы.

Адель, ни секунды не медля, взметнулась по лестнице вверх, в свою каморку и тут же вернулась, в руке у нее был мешочек с монетами. Трактирщица вышла из кухни, она жевала кусок оставшегося с ужина мяса.

Служанка высыпала себе на ладонь все деньги, что были в мешочке. Хозяйка взглядом посчитала монеты и утерла рот кулаком.

– Госпожа, – горячо заговорила Адель, – Матушка в детстве мне говорила, если в такую ночь постучится гость, я должна принять его как принца, потому что…

И Адель запнулась, слова комом встали у нее в горле. Трактирщица усмехнулась.

– Это все, что у меня есть, – вздохнула Адель, – Я сама заплачу за его ночлег.

– И дуреха же ты, – хмыкнула трактирщица и сгребла монеты с ее руки, – Ладно. Впускай. Да не жги свечу.

И трактирщица тяжело поднялась по лестнице – на второй этаж, где были комнаты для гостей и ее собственная спальня.

Как только хозяйка ушла, Адель отперла дверной засов…

ГЛАВА, В КОТОРОЙ ЭТЬЕН ЗАНОВО ЗНАКОМИТСЯ С АДЕЛЬ

Вместе с Этьеном в зал ворвалась метель и пробежалась до очага. Но девушка быстро захлопнула дверь и заперла засов.

– Прошу вас, входите, грейтесь!

– Вы меня чуть в ледышку не превратили! – проворчал Этьен, снимая шляпу и стряхивая с себя гору снега, лютня за его спиной при этом жалобно всхлипнула, – Это ведь трактир, я не ошибся?

Адель схватила его шляпу и устроила ее сушиться на каминной полке, потом быстро раскочегарила неостывшие угли и подбросила в разгоревшийся огонь поленце. Камин запылал.

– Так почему же вы, хозяюшка, не открывали? – Этьен так продрог, что не мог разжать окоченевшие руки в рваных перчатках.

– Что вы, я простая служанка, – рассмеялась Адель, – Давайте, я просушу вашу шубу. И, прошу вас, грейте руки у камина! Хотите, я сделаю грелку?

– Шубу? – удивился парень и стал расстегивать непослушными пальцами единственную пуговицу своего плаща, который носил и зимой и летом.

Адель бросилась ему помогать.