Дмитрий Гринберг - Никогда не взрослей! История первая

– Рэй, расскажи нам, чем ты сегодня занимался.

– Ничем особенным. Увиделся с Дагом и Фрэнком, а потом валялся на кровати и читал.

– Мама говорит, – сказал отец, – что ты читал Диккенса. Это правда?

– Да. Мне нравятся его книжки. А что тут такого?

– Ничего. Это хорошо. Я тоже любил в свое время Чарльза. Но однажды он мне наскучил.

– Наскучил? Почему же?

– Даже не знаю. Но такое иногда бывает. В один момент может надоесть даже самое любимое занятие…

– Любимый, а я и не знала, что ты когда-то держал книги в руках ради удовольствия. Я всегда думала, что они причиняют тебе только муки.

– Это было очень давно, дорогая. Мы тогда еще не были с тобой знакомы.

– Почему же тебя всегда раздражало, когда я читала перед сном?

– Потому что это всегда были детективы, или женские романы.

– Не понимаю, какая разница? Это же книги.

– Это не книги, дорогая.

– Стоп, стоп! Не хватало, еще чтоб вы поссорились из-за этого, – попробовал я остановить эту оживленную беседу двух интеллектуалов.

– Рэй прав, дорогая. Нам нужно остановиться. Просто…

– Дорогой, ты хочешь продолжить?

– Все, прости-прости…

Мама посмотрела на отца исподлобья. Он даже кашлянул от такого взгляда.

Календарные листы говорили, что приближается конец июля. От этого было так же грустно, как в субботний вечер. Два месяца пролетели как-то очень неожиданно. Кажется, я ничего толком и не успел сделать, ни отдохнуть, как следует, ни телевизор посмотреть, ни с друзьями погулять. Каникулы начались, словно неделю назад, которую мне довелось провести в постели из-за простуды, – вот на что это было похоже. Родители все время пропадали на работе, а закат сменялся рассветом, и только мечты о бейсболе грели мое сердце. Что ж, от стариков я часто слышал, как они мечтают остановить время, но мне никогда и в голову не могло прийти, что и я стану мечтать о том же.

И я не знаю, теперь мне стало казаться, что лучше бы мы с Фрэнки не ходили в тот день к старым поездам. Может быть, случилось бы так, что в другой раз мы никого не встретили там, кроме бездомных кошек.

В окно был виден закат. Он был необычайно багровый. Облака словно налились чьей-то кровью.

В комнату вошла мама, и отвлекла меня от моих мыслей.

– Рэй, куда это ты смотришь?

– Что? Что, мам?

– Я спросила, что ты увидел в окне. Ты так долго не отрывал от него взгляд, будто увидел в небе супермена.

– Нет. Ничего. Просто небо такое красное…

– Красное? Ты шутишь, Рэй?

– Кажется, нет, мам… а что?

Мама подошла к окну и внимательно присмотрелась.

– Рэй, там ничего красного нет. Только детишки спешат домой.

Я ничего не ответил, хотя и сильно удивился.

– Спасибо, мам. Я бы почитал еще, если ты не против.

– Конечно, только смотри, не ложись слишком поздно.

– Спасибо, мам!

Мама ушла, а я подошел к окну. Я приподнял створки и сел на подоконник. Меня охватило блаженство.

Я просидел так, пока не стало темнеть, и этот магический свет не исчез.

Я будто спал с открытыми глазами, и на меня уставился какой-то парень.

– Эй, малыш, смотри не упади там!

– Спасибо, сэр! Я буду осторожен!

Он пошел дальше, в темноту, и один раз оглянулся. Люблю заботливых людей.

Я слез с окна и взял книгу, но читать мне больше не хотелось, я посмотрел на страницу, на которой остановился, и закрыл ее. Теперь мне вообще ничего не хотелось. Меня пугало приближение ночи. Кто знает, что происходит, пока мы спим? Я совершенно один в своей комнате, а вдруг он стоит надо мной, и шепчет? Родители далеко и ничего не слышат. Может быть, и я не всегда слышу, что он мне говорит. Сегодня мама не видели неба таким, каким его видел я.

Я посмотрел в окно, тьма совсем окутала город. Луна и звезды тонули в густой пустоте, где-то вдалеке горели фонари, и асфальт под ними становился желтым.

Я оставил книгу на столе, среди кучи разбросанного хлама. В комнате опять воцарилась тишина. Я стал слышать, как перемещаются стрелки моего будильника. Он отсчитывал мою жизнь. Свет в комнате мне показался слишком тусклым. Подул ветер, и занавески поднялись вверх.

– Черт! – сказал я, и двинулся к ним.

Я закрыл окно, а когда обернулся, заметил на тумбочке предмет, которого не было раньше. Это был Чепмен. Рэй Чепмен. Я взял фотографию в руки и посмотрел на нее.

– Черт! – сказал я, не разжимая зубов.

Я выронил ее из рук, когда вспомнил, кто это. Он был игроком Кливленд Индианс. Его убили мячом во время игры. Убили шестьдесят два года тому назад. И звали его так же, как и меня.