Екатерина Козина - Химеры. Изгнанные

Вдруг Ирвин настораживается. Я смотрю на него, приподнимая брови в немом вопросе. Ирвин прикладывает палец к губам.

Старательно прислушиваюсь. Шаги. Тихие, крадущиеся. Неужели попались?

Первым вскрикивает Ирвин, в которого попадает дротик с транквилизатором. Его яркое оперение я замечаю даже в темноте.

– Бегите, – рычит он, уже заваливаясь набок.

Подскакиваю на ноги, хватаю за руку Бьянку и Виктора.

– Ирма за тобой близнецы, – кричу я на ходу и тащу напуганных ребят вперед, тем путем, каким мы уходили к трубе.

Я знаю, мы легкая мишень, но не могу перестать надеяться на лучшее. Толкаю ребят то в одну, то в другую сторону, стараясь менять траекторию.

Чувствую удар в спину, где-то между лопаток, но, видимо, дротик не пробивает куртку насквозь. Еще можем оторваться.

Вытягиваю малышей на дорогу, и мы перебегаем пустую улицу. Прыжок в канаву – ноги утопают в снегу, что-то чавкает под пробитой тонкой коркой льда.

– Мэл, у меня ботинки промокли, – жалуется Бьянка.

– Потерпи, надо бежать, – шепчу я ей и изо всех сил тащу девочку и Виктора вперед, к деревьям, что в палисаднике.

На самом деле здесь вряд ли можно укрыться.

Впереди показывается силуэт, а затем дротик врезается в ствол рядом с моей головой. Охаю.

Рука Виктора вдруг слабеет. Я не успеваю его поддержать, как мальчик падает навзничь.

– Виктор! – хнычет Бьянка. – Они его убили?

– Нет, он просто спит.

Мы не можем его взять с собой, но девочка этого не понимает, она опускается на колени и пытается растормошить парня.

– Бьянка, надо бежать, – говорю я ей и тяну за руку, но девочка хнычет и не встает.

А потом затылок начинает почему-то жечь. Я вскидываю руку к голове и нащупываю мягкое оперение дротика.

– Черт, – только и успеваю ругнуться.

Перед глазами все плывет, я пытаюсь ухватиться за дерево, чтобы не упасть, но промахиваюсь. Шум в ушах нарастает, почти ничего не слышу, только плач девочки рядом со мной, но он уже кажется слишком далеким.

Я понимаю, что лежу на снегу, когда правая щека сильно замерзает, но пошевелиться не могу.

– Б…е…ги, – выдавливаю едва слышно, обращаясь к Бьянке, но уже не вижу, успела она хотя бы подняться на ноги к тому моменту, как пришли Ловцы.

***

Голова гудит, и ужасно хочется пить. Почему-то болит затылок, а еще спина. Затекли руки. В горле першит.

Открываю глаза – внутренности фургона. Я валяюсь на подрагивающем полу – значит, мы пока куда-то едем. Рядом лежит Ирвин, но он еще спит. По пятнистому хвосту понимаю, что здесь кто-то из близнецов. Больше обзора ни на что не хватает.

Мои руки сзади стянуты наручниками – не пошевелиться.

Чертов Отлов, как же я его ненавижу. На глазах от бессилия выступают слезы, но я стараюсь их сдержать – не сейчас. Ловцы не должны их увидеть, ни за что. Даже, когда они убьют Ирвина. Ведь он относится к категории «опасные».

Вдруг меня посещает другая мысль. Странно. Почему его все еще не застрелили? Хэлла и Криса убили на месте. Почему же тогда Ирвин жив?

Я смотрю на парня и понимаю, что не готова увидеть, как в него засадят всю обойму. Мы три года провели бок о бок. Мы семья.

Поворачиваюсь на другой бок, чтобы осмотреться, и утыкаюсь взглядом в черные военные ботинки.

– Проснулась, – усмехается Ловец. И я с ужасом узнаю его. Это тот, молодой, который увозил Химю. – Ну что, добегалась?

Я молча смотрю снизу вверх на него.

– А надо было думать, – с сожалением произносит парень. Теперь, когда я вижу его в хорошем освещении, не могу дать ему больше двадцати лет. – Ты же понимаешь, что вас заметили жители? И тебя, и ваш костер.

Я рычу на него, потому что по-другому всю злобу и ненависть показать просто не могу.

– Ну, не горячись. Тебе помочь сесть?

Шумно выдыхаю, и снова отворачиваюсь. Лучше буду смотреть на Ирвина, его лицо меня хотя бы не бесит.

– Как думаешь, почему мы его не убили? – не унимается Ловец.

Но я не успеваю ответить, потому что вдруг меня кидает на стену, потом переворачивает в воздухе, и вновь я бьюсь обо что-то или кого-то. Ловец кричит, он тоже не смог удержаться на своей лавке. Зажмуриваюсь, зная, что сейчас последует еще один удар. И меня снова подкидывает вверх. Глухой стук о крышу фургона. И опять об пол.

Очень боюсь, что сломала руку от последнего удара, но проверить не могу, наручники все еще сковывают мои движения. Опасаюсь двигаться, вдруг машина перевернется еще раз. Но когда через минуту ничего не происходит, начинаю шевелиться.