Варлаам Рыжаков - О Гриньке, о Саньке и немного о девчонках

Я потянул его силком.

Так мы и охотились. Я шёл впереди, за мной на верёвке тащился пёс, а за ним, погоняя его, как телка, шёл с самопалом на плече Гринька. Мы обошли весь колхозный огород, где, как уверял Гринька, зайцев хоть за уши цапай, облазили все долы и овраги, измерили шагами поля вокруг деревни, измучились – и всё без толку.

Звери-зайцы как вымерли.

– В лесу они, – решил Гринька, – осины гложут.

Я вздохнул.

– И нам бы.

– Что?

– Поесть.

Гринька достал горбушку и разломил её на троих.

– Поедим – и в лес.

Я едва не подавился.

– А не завтра, Гринь? Уж больно ноги гудят.

– Мы с краешку, Сань. Посмотрим и вернёмся.

– Если с краешку.

– В осиннике. Там и волки бывают.

– Волки… А что ты, Гринь, всё ходишь и ходишь с ружьём? Дай и я похожу.

– Оно тяжёлое, Сань. А ты и так устал.

– Я уже не устал, Гринь.

– Зато ты с собакой, Сань.

– С собакой… Вот, на вот, возьми её. А ружьё давай.

Я снял с Гринькиного плеча ружьё и повесил его к себе на шею. И удивительно: во мне сразу прибавилось и храбрости, и бодрости. А Гринька скис.

– Лучше домой бы, Сань.

– Ничего. Успеется.

Я выбрался на дорогу и торопливо зашагал к лесу. На опушке Гринька остановил меня.

– Сань, возьми Тарзана.

– Зачем?

– Я…

Гринька расстегнул пальто и полез в кустарник.

– Только ты далеко не уходи! – крикнул он.

– Ладно, – не оборачиваясь, отозвался я, ускоряя шаги. Мне хотелось уйти как можно дальше. Сейчас я был настоящим охотником. С ружьём и собакой. А когда Гринька нагонит меня, или ружьё, или собаку придётся отдать.

На повороте я оглянулся. Гриньку не видно. Побежал. Дорога распалась на две тропы. Не задумываясь, я повернул на ту, которая вела глубже в лес.

– Э-э-э-ге-э-э! – зазвенел Гринькин голос.

Я не ответил. Припустил сильнее.

– Са-а-ня-а-а!

Голос удалялся. Значит, Гринька пошёл другой дорогой. Я остановился. Надо отозваться. Глубоко вдохнул в себя воздух и замер.

Из-под низкой разлапистой ели, как из шалаша, вылетела грузная чёрная птица. Отлетела в сторону и тяжело опустилась на осину.

Дрожащими руками я снял с шеи ружьё, согнулся и, осторожно переставляя ноги, начал подкрадываться. Шаг. Ещё шаг. Предательски скрипнул снег. Я замер. Птица наклонила голову, прислушалась. Я сдавил дыхание. Шаг. Ещё шаг. Под валенком глухо треснул сук. Я вздрогнул. Птица сидела уже на другой осине – дальше. От обиды у меня задрожали губы.

– Ну постой же, не улетай.

Дзи-и-инь! – разбила морозную тишину синица.

– Ну что тебе стоит. А мне…

Я закрыл глаза. Пройти по деревне таким петухом – о-о-о!

У меня аж дух перехватило. Все мальчишки рты поразевают. А Гринька…

До моего слуха долетел далёкий, чуть слышный голос.

– Сейчас, Гринь, сейчас, – прошептал я, опомнившись.

Выглянул. Птицы нет.

– Ушла?!

Огляделся. Голые осины.

Совсем была моей и ушла.

От досады я пнул Тарзана ногой.

– Ну, чего стоишь, пошли.

Собака рванулась в сторону и потянула меня за собой. Стоп. Я тихо-тихо отступил назад. Птица не улетела. Она сидела совсем недалеко от меня, справа, на посохшей осине, за зелёной копной сосны.

Я подтянул к себе собаку, погладил её, шепнул:

– Она здесь, Тарзанушка, здесь.

Шаг. Ещё шаг. Стараюсь не дышать. Тишина. Как дятел, стучит сердце. Шаг. Ещё шаг. Только бы не улетела.

Медленно, осторожно отвёл за спину перегородившую дорогу ветку. Самопал наготове.

Вот и сосна. Шаг. Ещё шаг. Застыл.

– Сидит.

Зажал Тарзана между ног, чтоб не вспугнул птицу. Вынул спички. Вставил самую лучшую спичку под проволоку – «запальник». Просунул ружьё сквозь сосновые лапы, прицелился. Руки дрожат. Спокойнее. Шаркнул коробком о спичку. Взметнулось пламя. Я покачнулся и повалился в снег.

Я не плакал. Я даже не чувствовал боли. Меня сковал ужас.

Глаза…

Мне выжгло глаза. Я протирал их снегом. Поднимал пальцами веки. Тьма.

– О-сле-еп?!

Я испуганно вскочил и бросился бежать. Запнулся. Упал. Больно ударился плечом о ствол дерева. Пополз на четвереньках. Остановился.

Куда я? Что со мной?

В голове гул. В ушах звон, лицо в огне. Нестерпимая резь в глазах.

– Ослеп!

Я зарылся головой в сугроб и заплакал.

Вдруг кто-то потянул меня за подол пальто. Я сжался.