Элайя Лоран - Свиристель и талисман совпадений. Хроники волшебных холмов

У них были общие родители и возможно, это делало их несколько более сплочёнными, чем их сводных брата и сестру, которые были постарше. Старший брат Лукас давно уже служил в армии и появлялся на пороге семейного дома достаточно редко. Его мать когда-то служила в армии, но оставила своего сына своему бывшему мужу, выбрав успешную карьеру и более выгодное замужество. Она, в общем-то, никогда не интересовалась судьбой оставленного ребёнка и его отца. Отец развёлся с нею и женился во второй раз. Когда их сводной сестре было всего лишь год, их будущая мать также покинула неудачный брак, выбрав нормальное будущее для своей дочери, а не ад домашнего насилия. Поэтому оба брата уважали свои родителей за то, что им удалось создать крепкую семью и дом, в котором хотелось жить и оставаться как можно дольше.

Сестре было шестнадцать лет, и её звали Изабелла, что крайне её раздражало. Она была уверена, что мама перегнула немного с красотой на испанский манер, подарив своей дочери средневековое имя. Хотя сама Изабелла даже не замечала, насколько ей шло её имя и что оно прекрасно сочеталось с её занятиями фехтованием и увлечением историей древних цивилизаций. Но когда сестрёнка включала рок-музыку на полную громкость до глубокой ночи, то любить её и относиться с пониманием было сложно всей семье. Их мама, очень красивая женщина, слегка за пятьдесят лет, подтянутая и обожающая содержать дом в идеальном порядке, очень расстраивалась, видя бунтаря в своей дочери, которая однажды оказалась не старшей и не единственной в семье. Тем не менее братья любили свою задиристую сестру, но предпочитали не звать её в свои дела, когда те требовали сохранения какой-либо тайны.

В данный момент Изабелла с матерью уже уехали на машине, а Влад махнул рукой и не стал дожидаться Николаса, чтобы самому не опоздать в школу на урок математики. Отец ещё не вернулся с дежурства – он уезжал на несколько дней по делам бизнеса компании в Шанхай. Таким образом, Николас понял, что он остался один в доме и что он всё ещё сильно опаздывает на занятие. Прикинув, что без еды он всё равно сильно устанет за весь день в школе, а урок рисования длится целых четыре часа; мальчик мудро рассудил сначала съесть завтрак. На столе оставались блинчики, варенье, остывший чай, который уже почти был выпит. Поэтому, вскипятив воду и сделав себе бутерброды, он нисколько не торопился наслаждаться редким моментом одиночества за завтраком.

Николас был абсолютно уверен, что всё складывается замечательно и у него в комнате в презентационной папке лежат уже готовые к оценке преподавателем картины совсем неплохого качества. На уроке ему бы осталось только немного нанести завершающие штрихи, что заняло бы от силы час или полтора.

Письменный стол Николаса был самым настоящим произведением искусства. Джон, его отец, не стал настаивать и мечтать о военной карьере для младших сыновей. У него уже был сын-военный; после чего отец вроде успокоился и уже относился к выбору профессий для братьев с большой долей терпимости. И вот однажды он сам лично распланировал и вырезал из дерева уникальный письменный стол, идеально подходящий в качестве художественной студии. Кстати, привлёк он к созданию идеи и её реализации всю семью, а не только одного Николаса. Работа над столом длилась несколько лет с того самого момента, как Николас сильно удивил своего отца, показав ему одну из своих первых картин. Сюжет был простым и на рождественскую тему: вокруг была зима и у ног святого Франциска толпились звери. И пейзаж, и прорисовка животных были далеки от идеала, но сам Джон никогда в жизни бы не нарисовал что-либо подобное. Резьба по дереву стала его сильной стороной после армии, но он продолжал ограничиваться созданием сложных орнаментов, и его предельный максимум – узоры на цветочную тему. Чертежи и математические расчёты были его сильной стороной, но не одухотворение.

Зато стол был тщательно спланирован к изготовлению настоящим военным стратегом и мастером в искусстве чертежей. Стол для занятий живописью стал настоящей семейной реликвией, и все его секреты знали только в их семье. Существовал ещё один-единственный механизм, из всех запрятанных внутри, который стал его и отца общим секретом. Даже братья не знали о существовании поворотного механизма для отдельного потайного ящика, который превращался в камеру-обскуру при необходимости.

Этот секрет возник не специально. Случайно в плане обрисовалось довольно большое пространство, закрыть которое навесной дверью или планкой для ящика было проблематично в плане внешнего дизайна изделия в целом. К моменту завершения плана, а была уже совсем поздняя ночь, с отцом в комнате оставался только один Николас. Остальные уже успели разойтись по своим комнатам. Тогда-то они вместе и проработали идею до конца. Если на передней панели получившегося секретера (но в семье его так и продолжали называть «художественным столом») в инкрустации орнамента сдвинуть небольшую сферу вправо и вверх, то через крохотное отверстие свет попадёт внутрь камеры. Задняя стенка при этом съезжала вниз и выдвигалась матовая полупрозрачная перегородка. Далее система зеркал волшебным образом фокусировала получившееся изображение на центр секретера так, что можно было выдвинуть плоскость стола и рисовать, наслаждаясь живым пейзажем из окна за спиной художника. Мягкость красок и зеркальность изображения напоминали самые потрясающие переходы пастельных оттенков всех красок мира.