Джеймс Болдуин - Истории золотого века

– Ты объяснил часть того, о чем я тебя спрашивал, – задумчиво сказал Одиссей, – но ты не ответил на мой вопрос о Гермесе.

– Я отвечу на это в другой раз, – сказал Фемиус, – потому что завтра мы должны возобновить наше путешествие, и я должен сейчас идти и привести все в готовность. 14 14 Говорили, что Автолик был сыном Гермеса, несомненно, из-за его проницательности и репутации воришки. О Гермесе иногда говорят как о боге воров.

– Но что тебе пообещал оракул? – удивленно спросил Одиссей.

– Пифия ответила на мой вопрос, – сказал бард. – Я спросил, какая удача должна сопутствовать тебе в этом путешествии, и оракул дал такой ответ: – «К дому и родным он вернется в целости и сохранности еще не скоро. С заслуженными шрамами, встреченный триумфальной песней».

– Что это значит? – спросил Одиссей.

– Только то, что там написано, – ответил бард. – Все, что сейчас нужно, это то, что мы должны внести свой вклад, и удача, несомненно, улыбнется нам.

И вот, на следующее утро они попрощались со своими добрыми хозяевами и начали подниматься по крутой тропинке, которая, как им сказали, вела вверх и вокруг к выстроенному в скале дворцу Автолика. На вершине первого склона они вышли на широкое плоскогорье, в центре которого до небес возвышался пик Парнаса. Вокруг основания этого пика были сложены огромные камни, один над другим, точно так же, как они были брошены в древние времена могучими руками Титанов. Со всех сторон были расщелины, пропасти и глубокие ущелья, через которые текли ревущие потоки, питаемые тающими снегами наверху. А по бокам утесов были темные пещеры и узкие гроты, выдолбленные в твердой скале, где, как говорили, обитали странные существа.

Время от времени Одиссею чудилось, что он видит горную нимфу, порхающую среди деревьев, или сатира с косматой бородой, поспешно скрывающегося среди расщелин и скал над ними. Они прошли мимо большой Корикийской пещеры, огромные сводчатые залы которой могли бы вместить тысячу человек; но тщетно они искали нимфу Корикию 15 15 В древнегреческой мифологии Корикией звалась парнасская нимфа, родившая от Аполлона одного из первых дельфийских жрецов Ликора. Её именем называлась знаменитая Корикийская пещера – самая большая в Греции, местопребывание нимф и Пана, расположенная на полпути от Дельф до вершины Парнаса (Paus. Х 32, 2—7). , которая, как им сказали, иногда сидела внутри и улыбалась проходящим путникам. Немного дальше они услышали нежные звуки лиры и звуки смеха и веселья в вечнозеленой роще, ниже по склону горы; и Одиссей подумал, что там нет Аполлона и Муз.

Тропинка, по которой шел их маленький отряд, вела не на вершину пика, а огибала его подножие, а затем, сделав множество зигзагов, вела вниз, в лесистую долину, через середину которой несся горный поток. Мало-помалу долина расширилась, превратившись в приятную равнину, широкую и зеленую, ограниченную с трех сторон крутыми горными стенами. Здесь были богатые пастбища и луга, на которых Одиссей увидел тысячи пасущихся коров. Проводник сказал им, что это пастбища и скот великого Автолика. Недалеко от берега горного потока, – как раз там, где он срывался с обрыва и, забыв о своей дикой спешке, превращался в тихий луговой ручей, – стояло жилище вождя. Он был большим и низким, высеченным в цельной скале; он больше походил на вход в горную пещеру, чем на царский дворец.

Одиссей и его наставник смело вошли в большой зал, потому что низкий дверной проем был открыт и никем не охранялся, а на скале над ним были грубо высечены следующие слова: «Здесь живет Автолик. Если ваше сердце храбро, входите». Они прошли через вестибюль и оказались во внутренней комнате поменьше. Там они увидели Автолика, сидящего в кресле из слоновой кости и золота, с толстыми меховыми подушками; а рядом с ним сидела прекрасная Амфитея, его жена, занятая своим веретеном и прялкой. Вождь был очень стар; его седые волосы волнами ниспадали на могучие плечи, а широкий лоб был изборожден морщинами от старости; однако фигура его была фигурой великана, а глаза горели и искрились огнем юности.

– Чужестранцы, – сказал он ласково, – добро пожаловать в мои чертоги. Не часто навещают меня в моем горном доме, и старость приковала меня здесь к моему креслу, так что я больше не могу разгуливать среди своих собратьев. Кроме того, есть те, кто в последнее время говорит обо мне много недобрых слов; и хорошие люди не хотят быть гостями того, кого называют «царём скотокрадов». – Затем, видя, что его посетители все еще медлят у двери, он добавил: – Молю вас, кто бы вы ни были, не бойтесь, но входите и будьте уверены в добром приеме.