Джеймс Болдуин - Истории золотого века

Однажды, когда он шел к источнику Касталии, его встретил старик, который приехал из Коринфа, чтобы задать вопросы Пифии, и остановился, чтобы поговорить с ним.

– Юный царевич, – сказал старик, – какое дело может привести такого молодого человека, как ты, в это место, посвященное Аполлону?

– Я направляюсь навестить своего дедушку, – сказал Одиссей, – и я остановился здесь на несколько дней, пока мой наставник консультируется с оракулом.

– Твой дедушка! А кто твой дедушка? – спросил старик.

– Великий вождь Автолик, чертоги которого находятся по другую сторону Парнаса, – ответил Одиссей.

Старик глубоко вздохнул и после минутного молчания сказал:

– Тогда, возможно, ты поможешь своему дедушке ухаживать за скотом его соседей.

– Я не знаю, что ты имеешь в виду, – ответил Одиссей, пораженный тоном, которым незнакомец произнес эти слова.

– Я имею в виду, что твой дедушка, самый хитрый из людей, поучит тебя своему ремеслу, – сказал мужчина со странным блеском в глазах.

– Мой дедушка – вождь и герой, – сказал мальчик. – Какое у него может быть ремесло?

– Не притворяйся, что не знаешь, что он только и делает, что угоняет чужой скот, – ответил старик, пожимая плечами. – Да ведь вся Эллада уже сто лет знает его как Царя Скотокрадов! Но теперь он уже очень стар, и пастухам больше нечего его бояться. но все же запомни мои слова, юный царевич: не требуется мудрости пифийского оракула, чтобы предсказать, что ты, его внук, станешь величайшим пронырой. С Автоликом в качестве твоего деда и с Гермесом в роли прадеда тебе и впрямь было бы трудно быть другим.

В этот момент подошел бард Фемий, и старик быстро ушел.

– Что он имеет в виду? – спросил Одиссей, поворачиваясь к своему наставнику. – Что он хочетсказать, говоря, что мой дед ворует чужой скот, и говоря о Гермесе как о моем прадеде?

– Они рассказывают странные истории об Автолике, вожде горцев, – ответил Фемий, – но правдивы ли их истории или ложны, я не могу сказать. Старик, который говорил с тобой, родом из Коринфа, где когда-то правил Сизиф, самый жестокий и коварный из царей. Из Коринфа Сизиф посылал корабли и торговцев по всему миру; и все богатства Эллады могли бы принадлежать ему, если бы он только любил истину и справедливо относился к своим ближним. Но в его душе не было чести; он предал своих самых дорогих друзей ради золота. Он даже раздавил огромной каменной глыбой чужеземцев, которые пришли в Коринф, чтобы обменять свои товары. Говорят, что однажды давным-давно Автолик спустился ночью в Коринф и увел весь скот Сизифа, согнав его на свои большие пастбища за Парнасом. Вскоре после этого Сизиф смело отправился во дворец твоего дедушки и сказал:

– Я пришел, Автолик, чтобы вернуть себе свой скот, который ты так любезно пас.

– Это хорошо, – отвечал Автолик. – Иди теперь, пройдись среди моих стад, и если ты найдешь какою-нибудь животинку с твоим клеймом на шкуре, она твоя: гони её обратно на свои собственные пастбища. Такое же предложение я делаю каждому, кто приходит ко мне с претензиями по поводу своего скота.

Тогда Сизиф, к великому удивлению твоего дедушки, пошел бродить среди его бесчисленных стад и выбрал свою скотину, не допустив ни единой ошибки.

– Разве ты не видишь мой инициал под копытом каждой из этих коров? 11 11 Рассказывают, что однажды Сизиф вырезал на нижней стороне копыт своих коров монограмму SS. – спросил Сизиф.

Автолик сразу понял, что его перехитрили, и он охотно подружился бы с тем, кто был более хитрым, чем он сам. Но Сизиф поступил с ним вероломно, как и со всеми, кто ему доверял 12 12 Оставив свидетелей разбираться с вором, Сизиф поспешил в его дом, вошел через парадный вход и, пока на дворе гудела ссора, разделил ложе с дочерью Автолика Антиклеей, которая была замужем за аргивянином Лаэртом. От Сисифа у нее родился Одиссей, причем то, как он был зачат, вполне объясняет его всегдашнее хитроумие. . И все же люди говорят, что теперь, когда он мертв, он получил свою награду в Аду; ибо там он обречен на нескончаемый тяжкий труд по поднятию тяжелого камня на вершину холма только для того, чтобы увидеть, как он снова скатывается на равнину. 13 13 Я и Сизифа увидел, терпящего тяжкие муки. Камень огромный руками обеими кверху катил он. С страшным усильем, руками, ногами в него упираясь, В гору он камень толкал. Но когда уж готов был тот камень Перевалиться чрез гребень, назад обращалася тяжесть. Под гору камень бесстыдный назад устремлялся, в долину. Снова, напрягшись, его начинал он катить, и струился Пот с его членов, и тучею пыль с головы поднималась, Именно от него люди научились называть твоего деда Царём скотокрадов; насколько это справедливо, ты можешь судить сам.