Татьяна Эдельвейс - Перемены

– Ладно, хочешь командовать – командуй, но не сидя здесь.

– Подожди, – Мэтьюз переключился на Ллойда, – Ллойд, пассажиры идут. Иди, встречай.

– Сам иди, – не хотел тот, – Ты у нас – полупроводник. Крайн, скажи ему.

Крайн хотел поддержать товарища, но Мэтьюз пресёк эту попытку: «Не надо прикрываться Крайном. Ллойд, немедленно иди и прими билеты», – велел он. Ллойд старался не смотреть на Мэтьюза: «Это не моя работа. Ещё напринимаю не того. Давайте уже, прекратим этот балаган».

– Но ты же подготовился. Ступай, – не дождавшись нужных действий, Мэтьюз перешёл к угрозам, – Я сообщу начальнику о всех нарушениях. Отказ выполнять приказы командира экипажа, отказ выполнять свои рабочие обязанности, срыв эксперимента – это очень серьёзные нарушения.

Ллойд возмущённо посмотрел на него: «Угрожаешь?»

– Предупреждаю. Эксперимент на грани срыва… из-за капризов команды.

– Ну, Мэтьюз… – прошипел Ллойд.

– Но ведь это правда, – спокойно заметил ему Мэт и велел вести себя ровно, – Без нервов там, с пассажирами.

Рассерженный Ллойд молча вышел в салон.

– Я думаю, мы должны прервать этот неудачный эксперимент, пока ситуация не усугубилась, – обратился к Мэтьюзу Крайн.

– Она не усугубиться, если вы прекратите свои капризы, – тот был непреклонен.

– Может, это ты перестанешь капризничать?

– Я-то как раз действую по инструкции.

Пассажиров оказалось немного, и Ллойд быстро вернулся обратно.

– Ну что, пассажиры сидят согласно билетам? – осведомился Мэтьюз.

– Да, – сдерживая гнев, ответил Ллойд.

– За минуту справился. И стоило упираться? Кстати, ты должен идти на кухню… или в кладовку… Как оно там?

– Мэтьюз, – перебил Крайн, – Дай нам с Ллойдом поднять самолёт в воздух. Без шуток. Моё терпение на исходе.

– Запускай двигатель, и начнём взлёт, – у Мэтьюза тоже сделался суровый вид.

– Мне больше некогда с тобой разговаривать, – Крайн встал с кресла и потянул его за рукав.

– Сдурел что ли? При пассажирах-то, – не поддался Мэтьюз. Крайн прекратил тянуть в проход его и оглянулся – обе двери, в кабину и салон, были открыты. Все трое уловили тихий ропот. Крайн закрыл дверь салона и вернулся в кабину. Мэтьюз переменился: «Послушай, – заговорил он печальным голосом, его взгляд стал полон грусти и надежды, – Сев на место Ллойда, ты сказал, что смотришь на всё вокруг его глазами. А я хочу посмотреть твоими. Дай мне узнать, что это за чувство такое, когда самолёт взлетает. Мне кажется, я вам совсем-совсем безразличен», – он опустил взгляд и, казалось, был готов зарыдать.

Крайн был тронут. Ему даже стало неловко за свою настойчивость в выдворении Мэтьюза из кабины: «Хорошо… Я ж думал, что ты из баловства всё это, но раз всё так серьёзно, то конечно. Ллойд, я останусь на твоём месте?»

– Оставайся, – Ллойд отошёл к дверям салона. Отсюда ему частично было видно кабину. Крайн сел и негромко сказал Мэтьюзу: «Фуражку-то сними». Тот помотал головой. Крайн не стал настаивать: «Если тебе так нравятся самолёты, что ж в лётчики не пошёл?»

– Тогда я знал только радио, не имел представления о работе на борту. А потом, зашёл сюда и увидел всё это… – объяснил Мэтьюз, – Я и то, и другое люблю… Не могу сравнивать эти две вещи.

Крайн перешёл к делу: «Ты же с Ллойдом катался, – заметил он, – Чего говоришь, что не знаешь, какое это чувство». Крайн не укорял его и не подлавливал на слове, он понимал, в чём разница, но хотел послушать, что скажет сам Мэтьюз.

– А-то ты не знаешь. Ты же с нами был. При взлёты, посадке, я в салоне находился, а в полёте посидел на соседнем кресте малость всего лишь, – Мэтьюз, пожалуй, впервые мог так досконально проследить за действиями Крайна.

– Так он ведь тебе управление передал.

– Да что ты? Хоть руки-то на штурвал положить позволил… Ну, оно и правильно, не спорю.

Мэтьюза возникло двойственное чувство: с одной стороны, всё, что он сейчас видел, слышал и ощущал, захватывало и воодушевляло его; с другой, пугало. Крайн хорошо справлялся один. Мэтьюза охватило волнение, когда самолёт выехал на взлётную полосу и встал в ожидании, как гоночный автомобиль перед стартом. Мэтьюз нечасто-то сидел на переднем месте в автомобилях, он вообще не часто в тех сидел, а тут – в самолёте. Одно дело для него было находиться в салоне, другое – в кабине. Мэтьюз было радостно сознавать, что рядом есть ещё кто-то. Кто-то, кто знает, что и как. Он не сомневался в нём.

– Ну, приготовься узнать то, что хотел. Лови момент, – Держись крепче… Да не за сиденье, за штурвал, – сказал ему тот самый «Кто-то», – Пристегните ремни. Взлетаем, – предупредил тот всех остальных, и самолёт резво побежал по полосе, и через несколько секунд вскинул нос кверху, что понравилось Мэтьюзу больше всего. Самолёт выровнялся быстро, продолжил набирать высоту, но он вдруг заторопился покинуть кабину: «Я, пожалуй, пойду».