Татьяна Эдельвейс - Заморье

Шэлдия. Заморье. Поздний вечер. По лесной тропе спешно идёт парнишка-шэлдиянин (с жёлтыми щитками и соломенными волосами). Он торопится не из леса, а наоборот.

Эта тропа привела его к каменно-деревянному зданию, похожему на большой амбар, с точки зрения селянина. Однако, это был не амбар, и путник знал об этом. Он слышал, что раньше здесь проводил праздники для селян местный правитель, однако потом бросил это, и теперь здание пустовало. Оно выглядело заброшенным и не охранялось.

На больших двустворчатых дверях не было замка, и путник осторожно приоткрыл их. Внутри стоял полумрак. Лучи почти севшего солнца едва пробивались через помутневшие окна. Зал был длинным, вдоль стен стояли, уходя в темноту, столы со скамьями; у дальней стены темнело что-то вроде трона.

Селянин робко зашёл внутрь и, закрыв дверь, стал тихо продвигаться вглубь зала. Ему пришлось остановиться, когда он споткнулся об очаг, выложенный камнями прямо на полу. В следующий момент внутри у путника всё вздрогнуло, он увидел тёмную неподвижную фигуру на троне – он был здесь не один. Селянин бросился к двери.

– Стой! – твёрдым голосом крикнул ему незнакомец. Путник хотел выскочить на улицу, но услышав слово «Приказываю», замер на месте.

– Подойди, – уже мягче велели ему. Путник со страхом приблизился к тёмной фигуре и теперь мог разглядеть незнакомца. Во внешности того не было ничего пугающего: тёмно-янтарные, переходящие в коричневые, щитки, коричневые волосы, кожаный костюм.

– Ты зачем сюда зашёл? – спокойно спросил незнакомец.

– Переночевать хотел, – робко ответил селянин.

– Почему не дома?

– Выгнали. Сначала выпороть хотели, я побежал, мне вдогонку и пригрозили «Ну, беги-беги! На улице спать будешь!».

– А пороть за что собирались?

– Уж очень есть хотелось, очереди своей не дождался. Что увидел, то схватил и в рот, – объяснил своё появление здесь селянин.

– Меня тоже выгнали, – удивил его незнакомец, – Сначала сплясал на столе, потом заехал во дворец на коне, но да это мелочи… С братцем подрался. Он обиделся, папка рассердился. Я тоже обиделся и рассердился, с папочкой повздорили. И он мне «А ну, прочь с глаз моих долой, несносный!». Ну, вот я и ушёл сюда… Тебя как зовут?

– Герберт.

– Можешь называть меня Андриан… Я здесь не в первый раз… Ты меня испугался?

– Да…

Андриан тихо усмехнулся.

– Можно, я разведу костёр? – Герберт замёрз.

– Нет, а-то ещё заметят и не пустят меня сюда больше, – не разрешил Андриан, – Меня же без охраны из замка стараются не выпускать.

– Но ночью будет холодно.

– А мы не станем сидеть тут всю ночь.

– Мы?

– Да. Я проведу тебя в замок, и мы заберёмся на сеновал конюшни, там тепло, – заявил Андриан.

– Но меня же король накажет.

– Нет. Ему всё равно, где спят слуги.

– Но я – не слуга.

– Теперь слуга.

– Как так? – опешил Герберт.

– Да, ты теперь мой слуга. Ты мне подходишь, ты принят, – радостно объявил Андриан. Едва ли Герберт разделял его радость. Видя его недоумённый взгляд, Андриан пояснил: «Я – орвин… Орвин Андриан. Неужели, никогда не слышал?» Орвинами в Риверсайде называли принцев.

– Простите моё невежество, – Герберт поклонился.

– Ну, полно-полно. Оставим формальности… Ты не знал, как зовут орвинов? – немного удивился Андриан.

– Нет… Простите…

– Обращайся ко мне на «Ты». И про орвинессу ничего не слышал?

Герберт помотал головой.

– Мою сестру зовут Мэгги… Мэг, – улыбнулся Андриан, – А моего братца – Альфред… Тоже не знал? Герби, ты хоть знаешь, как называется наше королевство?.. Риверсайд, что значит «прибрежное». Правит им, ясное дело, мой папаня Алан. Ну, сёла мы называем Западное и Восточное. Ты из которого?

Герберт сориентировался, где запад и восток, и ответил: «Из Восточного».

– Ну, хоть что-то. В замке бывал?

– Нет.

– Скоро будешь.

– А… а когда мне можно будет пойти домой?

– А чего ты туда так торопишься? Получить очередной нагоняй?

Герберт промолчал.

– Пойдём-ка, лучше погреемся на конюшне, – Андриан встал с трона. Он оказался выше Герберта.

– Я боюсь лошадей, – признался Герберт, – Когда сборщики налогов приезжают, прям жутко становится.

– Да, это тебе не одинокая лошадка в поле. Но знаешь, если ты с лошадью по-хорошему, то и она с тобой так же. Идём, – орвин направился к выходу. Герберту пришлось последовать за ним: «А что должен делать слуга?»