Алла Литоренко - Ужас-шмужас Степки Пушинкина

– Опять проспоришь, – улыбается Митька Прошкин и хлопает меня по плечу. – Степка вообще-то за раз может семь порций съесть и шоколадкой закусить. Я сам видел.

Поверженный Кутузов уходит с поля боя, втянув голову в плечи. И больше никогда не берет меня на слабо.

«Преступник» Димка Шмыг

– Я вчера в новостях видел, что наш район считается криминальным, – Митька висел на турнике вниз головой и раскачивался вперед-назад.

– Что такое криминальный? – спросил я.

– Преступников в нем много.

– А-а-а-а.

Я попытался повторить Митькин трюк, но руки соскользнули с перекладины, и я шмякнулся на землю. Больно!

– Наверное, они тут повсюду. Преступники эти, – Митька спрыгнул с турника и помог мне подняться. – А мы и не догадываемся, представляешь?

Я потер ушибленное мягкое место и пожал плечами.

– Да какие у нас преступники? Старики, старушки и мамы с колясками.

– Маскируются, – уверенно заявил Прошкин. – Преступника сначала нужно рассекретить. А для этого хорошенько за ним последить. Вон баба Нюра из третьего подъезда идет. Вроде, ничего в ней подозрительного. А если присмотреться?

Я изо всех сил присмотрелся, аж глаза заболели. Но ничего подозрительного в бабе Нюре не заметил.

Кажется, Митька тоже. Потому что с бабы Нюры он быстро переключился на старшеклассника Димку Соколова по кличке Шмыг.

Димка – местный хулиган. Школу прогуливает, сигареты курит и ругается запрещенными словами.

Шмыгом его прозвали потому, что Димка вечно простужен и громко-громко шмыгает носом.

– Идет быстро и оглядывается. За пазухой что-то несет. Подозрительный он какой-то, этот Шмыг, – шепчет Митька возбужденно. – Давай за ним следить.

Если честно, ни за кем следить мне не хочется. Но я соглашаюсь, чтобы не расстроить лучшего друга.

Мы крадемся за Шмыгом, прячась за припаркованными вдоль тротуара машинами. Шаг у Шмыга широкий, раз-два – и он уже на другой стороне улицы.

– Скорее! – торопит Митька. – А то из виду упустим. Он что-то вытащил из-под куртки. Опять по сторонам оглядывается. Точно украл.

Я стараюсь рассмотреть, что же там у Шмыга в руках. Какой-то объемный разноцветный прямоугольник. Книга что ли?

– Да ну, – отмахивается Прошкин. – Зачем такому, как Шмыг, книга?

Мы хихикаем, представляя, как долговязый Димка, первый прогульщик в школе, с трудом читает по слогам. Он вообще читать-то умеет?

И тут Шмыг нас сильно удивляет. Прижимая прямоугольный предмет к груди, он взбегает по ступенькам библиотеки.

– Во дела! – ахает Прошкин.

Мы долго стоим в засаде, морозим щеки на ветру – ждем Димку. Спустя полчаса он появляется на крыльце. Теперь уже с тремя прямоугольниками в руках.

– Точно тебе говорю, это книги! – дергаю я Прошкина за рукав.

Димка пробегает мимо нас, пряча книги за пазуху и воровато оглядываясь. Боится, наверное, что кто-то увидит. Для такого сорвиголовы, как Шмыг, поход в библиотеку – клеймо на репутации.

«Гарри Поттер и фил…» вижу на обложке книжки, которую Шмыг никак не может запихнуть под куртку.

…В тот день преступника мы так и не поймали, зато узнали кое-что интересное о хулиганах. Оказывается, некоторые любят читать!

Правда и ничего кроме

По дороге в школу мы с Митькой пинали камешки и болтали о разном.

– Давай сегодня будем говорить только правду? – предложил вдруг Митька.

– Это как?

– Ну вот, например, ты спросишь: «Как тебе моя новая шапка?» А я скажу: «Какая-то она малышовая, с помпоном этим».

Я быстро снял шапку и спрятал в мешок со сменкой. Захотелось тут же сказать Митьке что-нибудь обидное.

– А у тебя… у тебя… Носки у тебя пахнут!

– Ты чего? – насупился Прошкин.

– А ты чего?

– Так я тебе правду.

– Так и я не вру!

До школы мы шли молча – дулись друг на друга. Потом началась литра, и Митьку вызвали к доске.

– Ну-с, Прошкин, выучил стихотворение? – спросила учительница, не отрывая глаз от журнала.

Митька набрал побольше воздуха и честно признался:

– Нет, Инборисна, не выучил.

Учительница подняла голову и тра-та-та – забарабанила пальцами по столу.

– Позволь узнать, что тебе помешало?

Я весь напрягся и закусил губу. Переживал за Митьку.

– Скажи, что заболел! Или что свет у вас вырубили! – шептал я другу.

Но упрямый Прошкин опять сказал правду.

– В футбол допоздна гонял. А мамка уроки забыла проверить.

В классе захихикали.

– Значит, ты считаешь, футбол важнее поэзии Сергея Есенина? – подбородок у Инны Борисовны задрожал.