Оливия Тишинская - Герцог Махаон и Братство пещеры

Патрик стоял у окна в коридоре и прижимал ладони к холодному мокрому стеклу. Руки невыносимо болели. Так больно ремнём по рукам воспитательница мадам Снович никогда ещё его не била. Хотя если бы и била, он все равно взял бы ещё один кусок хлеба и отдал его малышке Петти. Она такая маленькая, худенькая и голодная! Неужели им жаль для такой крохи кусочка?! Хорошо хоть Снович не пришло в голову бить Петти за то, что она взяла и съела этот хлеб! «Тогда бы я разорвал её на части!» – подумал Патрик и стиснул кулаки. От нестерпимой боли Пат зажмурился, медленно разжал руки и приложил их к стеклу.

За окном дождь уже третий день поливал унылый вытоптанный двор, приютский огород и старый, почти разрушенный каменный забор.

Когда-то много лет назад этот забор и этот дом были частью огромного имения Родингеров, имя которых носило всё графство. Но однажды в далёкой Африке что-то случилось с молодым графом Родингером. Его старый отец много лет посылал туда деньги, чтобы выручить сына из беды, стал распродавать имение, но сын так и не вернулся. В графстве поговаривали, что сын просто решил вытянуть из отца наследство под выдуманным предлогом и живёт себе там в Африке едва ли не как король. Старик Родингер заболел, перестал общаться с соседями, которые наговаривали на его единственного сына, стал замкнутым и странным.

Когда в одном из его бывших домов открыли приют, он поначалу часто приезжал и играл с детьми, а потом тихо сидел и плакал у пруда, издали глядя на сироток. А мальчишки в тайне надеялись, что старик усыновит кого-то из них. Но граф Родингер так и не решился, однако всем безымянным и маленьким найдёнышам велел давать свою фамилию и покупал им книжки и одежду. Через несколько лет граф перестал ездить в приют, деньги, которые он продолжал передавать, до сирот больше не доходили. Вместе со стариком дом покинули добро и сердечное отношение к бедным детям. Новым шефом приюта стал министр труда Шварцпиген. Он нанял новых воспитателей, которых отбирал как будто по конкурсу злодеев. На территории приюта построили мастерские, где дети с утра до ночи работали. Кормили их только утром и вечером похлёбкой и ломтиком хлеба. Малыши часто болели и даже умирали. Изредка кого-то забирали одинокие бездетные пары. Хотя они, конечно, и не подозревали, что спасают детишек от голода и побоев.

Приют носил имя королевы Маргариты. Старые воспитатели говорили, что она добрая и благодетельная правительница. Но в последнее время Патрик в этом стал сомневаться. «Неужели она не знает, что творится в приюте её имени?» – часто думал мальчик.

Патрик тихонько встал, достал из-под подушки котомку со своим нехитрым скарбом. Все вокруг спали, уставшие от непосильного труда и голодные. И он бы спал, выбившийся из сил, но сегодня его ждала дорога.

Мальчик тихо выбрался из дома, никто его не видел, никто не слышал, никто не остановил. Никому бедные сиротки не были нужны. Во дворе Патрик быстро добежал до каменного забора и замер. Ничего необычного, кроме ночных звуков леса за забором он не услышал. Медленно, прижимаясь к забору, он пошёл в сторону, противоположную воротам. Уж там-то его точно заметили бы. А вот в одном из дальних углов имения была брешь в заборе. Камни давно выпали от старости, должно быть, а за обильными зарослями дикого винограда и косами ивы её видно не было. Патрик случайно обнаружил лаз, когда играл в разбойников с друзьями. Тогда он про него забыл. Столько времени с тех пор прошло. Сейчас это был его единственный шанс на побег.

Предстояло пройти мимо окон приютской кухни, где теперь коротали время охранники, смотритель и мастера. Они часто выпивали до глубокой ночи, и попадаться им под горячую руку в это время было опасно.

Патрик собрал волю в кулак и сделал ещё один рывок. Здесь дом был слишком близко от забора и из окна его могли увидеть. Патрик добежал до стены и присел на корточки. Он стал внимательно осматривать траву под окном, чтобы не наступить вдруг на какую-нибудь сухую ветку или ещё что. Малейший шум и всё! Никогда не видать ему свободы. А уж как его накажут за попытку побега, он даже думать боялся.

Патрик медленно на корточках прополз под окном кухни. И для верности ещё с десяток метров. Когда стена дома осталась позади, он покрепче сжал в руке котомку и что было сил рванул к забору.

Вот и ива! Буквально через несколько секунд он был на дереве и встал в полный рост в развилке двух толстых веток. За густой листвой приютского дома почти не было видно. Патрик не очень-то и расстроился.