Наталья Аверкиева - Чужой в доме

– Приятно познакомиться, Варвара, – протянул мне широкую руку мужчина, поднимаясь. Я моментально оценила выбор матери – высокий, широкоплечий, крепкий, с хорошей фигурой. Лицо простое и располагающее. Глаза не то голубые, не то серые. Губы обыкновенные, ничего выдающегося, а вот нос крупноват. Волосы с сединой, очень короткие. Наверное, колючие. Одет в футболку и махровый халат. Пояс завязан не очень туго, но ничего страшного я не заметила, никаких труселей – он в обычных шортах. Зачем тогда халат надевать? Не понятно.

– Взаимно, – с трудом выдавила я, хотя очень хотелось сказать какую-нибудь гадость. Протянутую руку проигнорировала. Села за стол. – Ну и как мне вас называть? Папа? Дядя? Константин Батькович? Простите, не знаю вашего отчества.

На кухню вошла мама. Она подошла к нему со спины и провела по плечам, улыбнувшись.

– Да как тебе удобно, так и называй, – добродушно улыбнулся он, погладив ее руку своей.

– Дядя Костя. Можешь называть его просто дядя Костя, – подсказала мама, и в мгновение наклонилась к нему, спрашивая разрешения: – Так ведь?

– Можно и дядей Костей. Как Варвара сама захочет.

– Варвара никак не хочет, – процедила я, недовольно прищуриваясь.

– Варечка, что ты будешь – кашу или омлет с ветчиной? – счастливо прочирикала мама. И я поняла, что меня это ужасно бесит. Видел бы ее сейчас папа! Хотя… Папа бы остался доволен. За эти годы мама ничуть не изменилась. Она так и осталась стройной. Ну, может быть, лишь фигура приобрела более женственные очертания. Мама у меня еще очень ничего – с большими карими глазами, пухлыми губами и совершенно очаровательно вздернутым носом. Долгое время она ходила с длинными каштановыми волосами, но совсем недавно постриглась и теперь тратит полчаса каждое утро, чтобы уложить каре. Вообще, мне кажется, что она похожа на Наталью Варлей. Я даже несколько раз об этом говорила маме, она отмахивалась, но я видела, что ей приятно.

– Ничего. Я опаздываю. – Встала и направилась на выход.

– Но ведь только половина восьмого. У тебя есть еще двадцать минут, – растерянно произнесла мама.

– Мы… это… дежурим по школе, – соврала я и юркнула в свою комнату.

Через десять минут я уже пинала дверь квартиры Яны. Даже если она снова проспала, то лучше с ней на урок опоздать, чем сидеть за одним столом с дядей Костей.

– Рассказывай! – прыгала Янка по комнате в наполовину натянутых на одну ногу колготах.

– Что тебе рассказывать? – недовольно буркнула я.

– Какой он?

Я задумалась…

– Высокий… Широкоплечий…

– Толстый? Мордатый? – Яна справилась с колготами и теперь искала в куче одежды чистые джинсы.

– Неее, у него нормальная спортивная фигура. Пуза нет. Тупого взгляда вроде тоже. Волосы русые, седые. Глаза… Светлые вроде… Носатый он. Вот. Слушай, обычный мужик.

– Бред Питт? Антонио Бандерес? Кто там еще у нас из мужиков? Тимур Родригес? Андрей Малахов?

– Николай Валуев, – захохотала я.

– Правда что ли? – Яна замерла со спортивными штанами в обнимку.

– Нет, конечно, – отмахнулась я. – Скорее уж Александр Балуев. Да, он ближе всего по типажу к этому козлу.

– Почему козел? – Она наконец-то выудила мятые джинсы, покрутила их в руках и принялась надевать.

– Потому что все мужики козлы. А вдруг он нас обманывает?

– Ой, Варь, вот ты уже надоела, честное слово, со своей паранойей. Вчера тебя переглючило, что Настя увела у тебя Влада…

– А ты подумала, что она про Марка говорит! Признавайся! – парировала я.

– Я как подумала, так и передумала, а ты парилась весь вечер. Сегодня тебя переглючило, что этот дядя Костя плохой. Дай ему шанс!

– Влад тоже так говорит.

– Если нас уже четверо, и мы все говорим тебе одно и то же, то прислушайся. Коллектив плохого не посоветует.

– Ага, знаю я вас. Вам лишь бы заставить меня страдать.

– Оу, эмокид опять за свое – никто не любит, никто не ценит? – Трагичным голосом прохныкала Янка, закатив глаза. Потом посмотрела на меня с осуждением: – Мне казалось, что ты выросла из этого капризного возраста. У тебя вон и парень уже есть. Целовалась, небось.

– Сама-то?

– Я не страдаю, что у моей мамы вдруг случилась любовь на старости лет.

– Я бы на тебя посмотрела, если бы она изменила твоему папе с каким-то Балуевым.

– Ты прости за прямоту, – тихо произнесла Яна, глядя мне в глаза, – но у тебя нет папы. Твоя мама всю жизнь крутилась одна, чтобы прокормить тебя, одеть и обуть. Слава богу, что у вас квартира своя, а то я не знаю, что бы вы делали, если бы еще и квартиру пришлось снимать. Поэтому сейчас тетя Лена имеет право на личное счастье. У папы-то все с личным счастьем в ажуре, как я думаю.