Владислава Николаева - Второй

Завихрения собирались и скручивались в жгуты.

Второй молниеносно оказался у края воды на четвереньках, округлив позеленевшие кошачьи глаза с вертикальными зрачками.

Водяные жгуты собирались в мышечную ткань и крепились к водяным костям. Через пять минут увлекательной анатомии, науки, вдруг ставшей как никогда прозрачной, перед двумя мужчинами возник ещё один. Он протягивал Тимуру неведомо откуда взявшуюся картонную коробку. Небольшую, прямоугольную.

– Будь здесь, – холодно велел Тимур, забирая послание.

– Я всегда здесь, – булькая, произнёс нечеловеческий голос, и существо обрушилось бесформенной массой в бассейн.

Вениамин любопытно вытянулся в струну, но когда вдруг загремело, и во все стороны полетели брызги, отшатнулся к стенке.

Тимур, вздохнув, двинулся к нему, без спешки рассекая жидкость, чтобы не поднять новых брызг.

Коробка была суха. Толстый невыбеленный картон. Внутри идеально ровный каменный шарик чуть больше теннисного и конверт.

Вениамин потянулся к шарику, но его рука вдруг замерла на полпути.

Не сводя с него глаз, Тимур вынул конверт.

Снаружи он был девственно бел. Маг на всякий случай распечатал его аккуратно, подсунув Второму под нос. Прямой человеческий нос несколько раз быстро дёрнулся, как у ищейки. Вениамин пожал широкими плечами.

Тимур развернул листок и показал Второму римскую тройку вверху напечатанного текста.

– Здравствуйте, Тимур и Вениамин, – прочитал Первый. – Простите, что пишу Вам только сейчас, хотя уже несколько лет знаю, кто я. Вы бы ещё долго не узнали о моём существовании, если бы моим людям не грозила опасность. То, что произошло сегодня, только начало. Преступники не остановятся, они прикроются моим именем. Я знаю, кто они и зачем делают это. Если Вы пообещаете выполнить мою просьбу, я откроюсь.

– Мы обещаем, – с готовностью откликнулся Вениамин, оживившись.

– Обещать мы обещаем, – заметил Тимур, перевернув листок. – Вот только тут нет обратного адреса…

Из воды проступила вторая страница.

Вениамин ловко выхватил её, спонтанно забыв про свою водобоязнь:

– Преступники должны быть строго наказаны. Всего их тридцать восемь, в основном адепты Огня. Их возглавляет Олимпий. Он изобрёл способ, чтобы в разы увеличить свои силы с помощью душ других адептов. Душа погибшей в нём. Чтобы спасти её воспользуйтесь серпом-жнецом душ. Его вы найдёте в вулкане, где живёт Олимпий. Подземные этажи спускаются гораздо ниже, чем принято считать. Всем тридцати восьми лучше ради их же блага сдаться Вам, потому что завтра в три часа дня эти этажи перестанут существовать. Жнец душ убьёт Олимпия, остальные наказания определяйте сами, только учтите – все адепты ордена обучены убивать. Не ждите, что я появлюсь сразу после этого – не хочу, чтобы смерть Олимпия связывали со мной. В извинение присылаю виновника двадцати шести смертей.

Тимур снова посмотрел на зловещий шарик. Когда Вениамин прочитал про виновника, по нему пробежали трещинки и наружу проступило что-то блестящее. Маг осторожно вытащил из каменной крошки перстень.

– Это искал Жако! – воскликнул Вениамин.

– Он сказал про девятнадцать жертв, – покачал головой Тимур.

– Он говорил про людей.

– Вы вдвоём меня с ума сведёте, – вздохнул Тимур. Злая побрякушка звонко треснула в сжатом кулаке.

Тимур и Вениамин выполнили условие.

Я почувствовала сразу.

Пока маги бегали по подземельям, я сидела на лугу в глубокой лесной чаще. Вполне могло статься, что здешние травы никогда не слышали человеческого голоса. Я не стала их тревожить.

Солнце привлекало меня. Солнечные зайчики неизменно падали к моим ногам, словно цветы восторженного поклонника. Солнце любило меня. Этот мир любил меня. Всё в нём было водой, землёй, огнём и воздухом, во всё входили четыре ингредиента.

Цветы снимали навстречу шляпы, красные, жёлтые, голубые.

Вспомнив, что на три у меня запланировано дело, я вынырнула из вороха лепестков, подула в небо, будоража всю кипу, наполняя ей небо над головой. Лепестки дождём возвращались на землю. Сиреневым, жёлтым, белым и голубым. Я позволяла вернуться назад, на опустевшие чашечки, венчающие стебельки. Оранжевые и красные, подчинившись порыву, сожгла в воздухе, и они безобидно сыпались на землю чёрной пылью.

Когда в воздухе не осталось ни одной цветной пластинки пёстрого конфетти, энергично подняла сжатый кулак и потом самую малость опустила.

Подземелья Олимпия больше не было.