Наталья Крудова - Из какого копытца напиться

Бабушка бросила трубку и тихо заплакала.

«Как же я уеду от бабушки? Почему меня не две? Одну бы я оставила с бабушкой, а другую отправила с мамой».

В день отъезда утром пришел Сережа, чтобы проводить нас. Я ожидала, что он станет, как обычно, со снисходительностью человека, уставшего объяснять прописные истины, просвещать меня об Алтайском крае. Но он только сказал:

— В Горно-Алтайске — я читал — интересный краеведческий музей. И в Сростках вы будете? — спросил он у мамы.

— Наверное, — неуверенно ответила мама.

— А там что?

— Дом-музей Шукшина.

Говорить было не о чем. Мне все еще не верилось, что мы уезжаем насовсем. Казалось, что мы, как обычно, едем на дачу.

Мама ковыряла вилкой в тарелке, неприятно скрежетала по дну. Обычно сдержанная, спокойная за столом бабушка подкладывала нам несовместимые между собой продукты: макароны с мясом поливала сметаной, а сверху селедку в горчичном соусе. Я засмеялась. А Сережа фыркал. Он, наверное, сдерживался, чтобы не смеяться, и поэтому фыркал. Как взглянет на селедку с мясом, так и фыркнет, очень громко.

Бабушка стала говорить маме, как нужно обращаться со мной и чтобы не забыли теплые вещи. Мы с Сережей отошли к окну. Я из ковшика наливала в горсть воды и поливала кактусы, чтобы понемногу выходило. Они не любят много воды. Потом брызнула водой на Сережу, и он потряс головой, как собака, стряхивая брызги. При этом его толстые губы тоже как-то смешно пошлепались друг о друга. Получилось совсем как у собаки.

— Кира, ты правда хотела меня утопить?

— Я не разворачивала лодку и не знала, что швы стерлись.

Я держала мокрую руку над банкой с каракуртом. Редкие капли попадали на марлю и падали на дно банки. Черный с красными пятнами паучок медленно вышел из-под листа и направился к капле.

— Надо же, и они пьют, — грустно сказал Сережа.

От волос Сережи пахло табаком.

— Ты куришь?

— Нет, дома все курят. У нас даже от кошки, смешно сказать, табаком пахнет.

Напившись, паучок уже не тяжело, а шустренько убежал под лист.

— Пора, — сказала бабушка. — Присядем. Кира, Сережа, садитесь. Если что понадобится, Тамара, напишите.

А я опять забыла, что уезжаем, почему-то перед глазами стоял припавший к капле паучок. И опять мне показалось, что мы сейчас все вместе — и Сережа, и бабушка — едем на дачу. Наверное, поэтому, прощаясь с бабушкой, я улыбнулась, неловко ткнулась носом в ее мягкую щеку и сказала:

— Ну, пока, счастливо оставаться.

Сережа взял рюкзак потяжелее, сетку, а я свой рюкзак. На лестнице я оглянулась. Бабушка гладила маму по плечу, но смотрела на меня. Я помахала ей рукой и сказала Сереже:

— Знаешь, мне кажется, ты едешь вместе с нами.

— Мне тоже кажется. Не верится, что ты — и уезжаешь навсегда. Иногда надоедает даже: идешь ли куда — тебя встретишь, в классе — ты сидишь. Куда бы ни пошел, почти всегда тебя встречаю.

Мне стало обидно, но Сережа сказал еще:

— А я уже привык тебя видеть. Если не встречу, как-то странно становится. А теперь тебя не будет…

Мы стояли во дворе, ожидая маму. Двор уже нагрелся солнцем, но мне казалось, что тепло идет от нашего дома, от Сережи и даже от воробьев на асфальте. Вот сейчас скажу маме, что никуда не уеду. Не уеду, и все.

Вышла мама с канистрой в руках.

— Схожу за вещами, — сказал Сережа. — Там еще много?

— Нет, здесь все.

Сережа плюнул себе под ноги, положил возле меня рюкзак и сказал:

— А я-то, идиот, как ребенок поверил. «Уезжаем! Навсегда!» Уж врала бы хоть складно. Люди в недельный поход больше с собой берут. Постой. Вынесу тебе лодку. Поплаваешь по Катуни, по Бии или по Оби. Хоть слышала про такие?

И Сережа побежал в свой подъезд.

— Он надолго? — спросила мама. На ее напудренных щеках остались дорожки от слез.

— Совсем, живот у него заболел. Вытри пудру. Будто мелом намазалась.

— Жаль, я с ним не простилась. — И мама опять всхлипнула.

— Вы позднее не могли приехать? — спросила на вокзале нас с мамой, краснея от возмущения или от жары, тетя Зита.

Вязаный берет плохо держался на ее голове.

— Опомнись, — грустно сказала мама, — полтора часа до отхода поезда. Мы лучше бы побыли с Кирой лишний час дома.

— А вещи? — возмутилась тетя Зита.

— Вот, — сказала мама, положив сетку на асфальт, — здесь продукты на дорогу, а в рюкзаках у нас с Кирой вещи. И вот твоя канистра…