Елена Клепикова - Пан Тырц и Мурзик

Пока Мурзик собирался с силами, чтобы ещё раз на муравьёв прикрикнуть, ворвалась в комнату Мырма с метлой наперевес, завопила сиреной пожарной: «Мья-яу! Развалился! Чтоб духу твоего тут не было. Вон! Мья-яу, немедленно!». С трудом поднялся Мурзик, побрёл к выходу, поникнув головой: «Да что ж в этом мире происходит, если какая-то Мырма на боевого офицера, пусть и бывшего, орёт?» Вышел на улицу в одном комбинезоне камуфляжном – холодно, а Мырма вслед бушлат на тротуар выкинула, да пузырёк с валерьянкой в газетку завёрнутый, метлой махнула, муравьёв вслед за валерьянкой отправила – как сор какой: «И муравьёв забери вместе с запахом!»

Добрёл Мурзик до сквера, сел на лавочку под деревьями – какая-никакая, а от дождя защита, стал думать, что делать, где жить? Достал из кармана пузырёк с валерьянкой в обрывок газеты завёрнутый, принялся разворачивать – лапы дрожат, когти за газетный край цепляются. Попытался Мурзик газету с когтя стряхнуть и, как молния сверкнуло перед глазами слово «сдаётся». «Так-так-так», – заволновался Мурзик, торопливо расправил листок, прочитал греющие душу слова: «Тётушка Мурья сдаст комнату со всеми удобствами на длительный срок положительному, спокойному, чистоплотному постояльцу. Можно с питанием (по договорённости)».

«Попытка – не пытка» – решил Мурзик, встал, выбросил в урну пузырёк с валерьянкой и зашагал по указанному в газете адресу.

* * *

Дождь лил как из ведра. Пан Тырц, упрятав усы в поднятый воротник пальто, надвинув на глаза котелок, подбежал к двери дома тётушки Мурьи и с размаху врезался в кого-то или во что-то, он не рассмотрел, большое, пропитанное запахом валерьянки.

– Простите великодушно! – извинился Пан Тырц. – Не заметил… э-э-э, не увидел, – поправился быстро. – Дождь, знаете ли, и пенсне разбилось.

– Ничего, бывает, – ответил слегка обалдевший Мурзик. – Вы здесь живёте?

– Нет, я по объявлению.

– И я по объявлению…

– Так чего вы ждёте? Звоните, звоните скорей, – поторопил пан Тырц. – Надо же комнату посмотреть.

– Но я первый пришёл!

– Вот и звоните! Первый-второй, какая разница – комнату сдадут положительному!

– А я значит отрицательный?! – сжал кулаки бывший спецназовец.

– Вы сами это сказали, ну и запах, знаете ли, – Пану Тырцу не терпелось попасть в сухое тепло. – Звоните же!

Мурзик взял себя в лапы, оглядел противника снизу доверху. Пальто от воды обвисло и потеряло цвет – из благородного серого стало неприятно бурым, пенсне с треснутым стёклышком болталось на ленте, с полей котелка падали крупные капли:

– Вы себя в зеркале давно видели? Вам, папаша, лучше обратно, на помойку вернуться.

– Как вы смеете?! – возмутился старый кот.

– Что есть! – зашипел в ответ Мурзик.

Они мерили друг друга яростными взглядами, готовясь к нешуточной схватке. В этот момент распахнулась дверь, на пороге появилась круглая, как колобок, владелица дома в сборчатом платье с мелкими белыми цветочками по голубому фону, кружевном чепчике на светлых буклях.

– Что за шум! – поинтересовалась грозно. Такой тон мог бы рассмешить – уж очень маленькая и пухленькая была хозяюшка, если бы не внушительных размеров чугунная сковорода, которую почтенная кошка держала за длинную деревянную ручку.

– Позвольте Вас приветствовать! – приподняв котелок, поздоровался Пан Тырц.

– Здрав-жла, хозяйка! – одновременно рявкнул Мурзик.

– Так вы по объявлению, – догадалась та. Приглашающе махнула сковородой. – Проходите!

Пан Тырц с Мурзиком, грозно переглядываясь и фыркая в усы, протиснулись в дверь и оказались в тёплой, сухой, светлой прихожей. Пахло свежеиспечённой ватрушкой, кофе со сливками. Ещё чем-то странно знакомым, родным. Похожий запах пропитывал дом в детстве, перед днём рождения, когда маленький Тырцик в предрассветной темноте тайком выбирался из кровати, тихонько крался в гостиную, чтобы одним глазком взглянуть на праздничный подарок – надувную футбольную мышь или диск с мультфильмами про великого кота-сыщика Муаро.

Матово сияла натёртая воском мебель, пол застилал шерстяной полосатый ковёр, рядом с большим зеркалом на специальной подставке в красивых керамических горшках цвели красные цветы. «Герань», – подумал Пан Тырц, посмотрел в зеркало и устыдился. Зеркало в полный рост отразило субъекта в насквозь мокром бесформенном пальто, потерявшей всякий вид шляпе, забрызганных грязью ботинках.

– Простите, пани Мурья, я не хотел испортить ваш ковёр, – Пан Тырц шагнул назад, упёршись спиной в дверь.