Талина Март - День накануне Ивана Купалы. Книга первая

Но Рыська кувыркнулась на спину, сунула лапы под тяжёлую дверцу старого «ЗИЛа» и хотела открыть. Дверца держалась плотно.

– Ладно, циркачка, – смилостивилась хозяйка, – иди, дам чего. Уговорила.

Уловив добрые нотки в её голосе, Рыська оставила в покое холодильник и, получив намазанный сметаной ломоть хлеба, начала вылизывать его, придерживая лапками и поводя ушастой головёшкой.

– Ну, вот, зверьё ублажила, пора за детей браться – подытожила Валентина Николаевна, подбородком показав Стасику на свободную табуретку: – Сидай!

Стасик протянул ей конверт.

– Ох, батюшки-светы, – отмахнулась она, – можно было потом, – и постучала согнутым пальцем по столешнице: мол, клади сюда.

Стаська положил конверт, а тётя Валя принялась наводить порядок. Забрала у Дины мёд, назвав её лизуньей и кусочницей, протёрла ветошкой клеёнку и как-то незаметно убрала конверт. Словно не было его на белом свете.

Дина надула губы:

– Не буду я окрошку.

– Я те дам – не буду! Бабушка делала-старалась, а ты кочевряжишься. Да такой окрошки, как у меня, ни у кого не нет. Все отдыхающие рецепт просят. Геть руки мыть! А то липкая, как малина на меду, – и повернулась к Стасику. – Ты тож с дороги не ленись.

Пока ребята обедали, хозяйка раздавала указания:

– Ты счас отдохни маненько, а как жара спадёт – сх о дите с Димой на гору: он за свет-газ заплатит, а ты телеграмму своим отобьёшь, что порядок, добрался.

– А море? – спросил Стас.

– Позже – смотри, какое пекло.

– А море сегодня поганое, – вставила Диночка, – вода мутная, медуз полно. Я ходила, но не купалась.

Стасик смотрел удивленно: «Она что – шутит? Как это – море поганое? Как это – вода мутная? Да хоть какая вода. Хоть какая муть. Главное – море».

Тут Рыська, давно съевшая свой бутерброд и дремавшая на полу, оживилась и побежала из кухни, легко перебирая лапками.

– Ага, – поднялась тётя Валя, – рыбаки вернулись.

Во дворе раздались дребезжание велосипеда и голоса.

На голову вышедшего из кухоньки Стаса опрокинулось, как из ушата, солнце; он зажмурился, привыкая к свету, но не заметить мужчину на дорожке было невозможно. Высоченный дядька, красный, как вареный рак, возвышался посреди двора, и синее пластмассовое ведро у его ног казалось игрушечным. Мужчине не надо было разводить руками. Он шевелил длинными, как карандаши, пальцами и показывал невесть откуда взявшейся дамочке, какая рыбина от него ушла. Стасик подошёл ближе и увидел, что мужчина немолод. Седые, коротко стриженые волосы его стояли ёжиком. Он был высок и костляв; по словам бабушки Стасика – «мосласт», но весь исполнен грации существ, привыкших к тому, что они занимают много места. Как жираф, который всегда помнит о своей шее, а слон – о своей массе.

Налюбовавшись на «краснокожего», Стасик увидел мальчишку – похоже, ровесника, но выше ростом, с густой копной выгоревших волос. Руки мальчишки по локоть были вымазаны чёрным, а сам он смотрел сердито.

– Вот такая! Представляете! Ка-ак дёрнет, ка-ак махнёт хвостом – и всё, – рассказывал с восторгом «высокий».

Дамочка, задрав голову, охала и ахала медовым голоском: «Что вы говорите!» Она вся – от пляжных тапочек до обруча в волосах – была в нежно-розовых тонах, даже лак на ноготках её был подобран в цвет. Осторожно тронув пальчиком руку «высокого», женщина промурлыкала:

– Надо же, как интересно! Но, Казимир Степанович, у вас же ожог первой степени!

– Простоквашей надо, – весомо заметила тетя Валя.

– Ни в коем случае! – запротестовала дамочка. – У меня есть крем специальный, от солнца. Французский. Вас, профессор, надо мазать.

– Потом, – «высокий» хотел что-то добавить, но охнул и отпрыгнул назад. – Фу ты, Рыся!

Рысь, покрутившись над ведром, прижала, опрокинула его и теперь пыталась поймать трёх бьющихся рыбок двумя передними лапами.

– Разбойница! – визжала дамочка, топоча забрызганными ногами – ей досталось больше всех.

– Во сокровище, во наказание какое на мою шею, во напасть, – тетя Валя, бубня, кинулась куда-то в сторону, вооружилась старым, стертым на один бок, веником и хотела, было, перетянуть им кошку, но Диночка, повисла у неё на руке:

– Не надо, бабушка!

– Хулиганка какая! – пищала «розовая дамочка». – Дима, забери у неё!

Рыська, вымазав в мокром песке грудку и мордочку, лупила по лужице лапами, пытаясь припечатать то одну, то другую рыбку, да ещё урчала угрожающе.

– Да ладно, – плавно, сверху вниз, повел длинной ладонью Казимир Степанович, – всё одно – «курям насмех». Я хотел высушить одну, дома похвастать, да большая ушла. Пусть зверьё тешится.