Элеонора Мандалян - За порогом дома твоего

Торжественно рассевшись вокруг девочки, они разглядывали ее так, будто видели впервые.

Первым заговорил Муно.

– Цуцу, – сказал он, – это правда, что там, на середине озера, ты вдруг заговорила с Тути?

Анжела молча кивнула.

Париане загалдели, перебивая друг друга.

– А вы не верили! – торжествующе провозгласил Тути.

– Ты понимаешь нас и умеешь говорить?! – снова обратился к ней Муно.

Анжела кивнула.

– Так почему же ты до сих пор молчала?!

– Не знаю… Я боялась, – призналась Анжела.

– Вот видите! Видите? – засуетился Тути. – Она говорит! Вы сами слышали… Еще, Цуцу, еще!

– А откуда ты знаешь наш язык? – поинтересовалась Лула.

– Научилась. Это было совсем нетрудно.

– Выходит, никакая ты не зверушка? – озадаченно произнес Муно.

– Выходит… – вздохнула Анжела.

– Да-а. – Тути озадаченно почесал себе живот.

– Ну и очень хорошо! – сказала Лула. – Я давно чувствовала, что она все понимает. У нее такие умные глаза! Значит, у нас прибавилась подружка. – И она подошла к Анжеле.

– Ты хочешь с нами дружить?

– Конечно.

– Бежим в Городище! – заторопился Тути. – Надо обо всем рассказать взрослым.

Анжеле хотелось попросить их не раскрывать ее тайну, но она не рискнула. Как-то взрослые париане воспримут эту новость…

Тути, как самый бойкий, взобрался на возвышение посреди площади и с силой дунул в тонкую, очень длинную трубу, укрепленную на лепной подставке. Она была сделана из ствола дерева. Такие трубки, только значительно меньших размеров, мастерили в древности на Земле мальчишки и называли их дудочками.

Труба издала мелодичный, очень громкий звук.

И тут же на площадь со всех сторон потянулись париане.

– Кто звал нас? Что случилось? – послышался знакомый голос.

Это была старая, самая старая во всем Городище парианка, которая занималась обучением малолеток и которую почитали все жители Городища.

– Мы хотим сообщить необычайную новость, – бойко сказал Тути.

– Новость, которую не знаю даже я? – удивилась старая парианка.

– Да! Даже ты. Хотя вот уже тридцать лет заставляешь нас заучивать особенности вот этой «диковинной зверушки», – сказал Тути, ткнув пальцем в грудь Анжелы.

Анжела стояла тут же, на возвышении, невесело глядя себе под ноги, и думала: «Что-то теперь будет…» Она знала, что париане – мирный, безобидный народ, который питается только дарами богатой растительности здешних мест и никогда ни с кем не воюет. А если и случится драка, так лишь среди молоденьких, задиристых париан, и то она больше похожа на возню…

И все же Анжела волновалась. Она не могла угадать, как воспримет этот народ весть, что на их планету высадились чужаки. Вот почему, довольно легко усвоив нехитрый язык париан, она столько времени хранила молчание. И надо же было из-за этой истории с водяным чудовищем так по-глупому выдать себя!

Друзья Анжелы толпились за ее спиной. Это успокаивало.

– Мы слушаем вас. Кто будет говорить? – спросила старая парианка.

Тути открыл было рот, но Муно хлопнул его хвостом по спине и сердито прошипел:

– Цуцу моя, мне и говорить.

Он вышел вперед.

– Сегодня мы узнали, что Цуцу вовсе не животное… или совершенно особенное животное…

– Мы и без вас знаем, что Цуцу – особенное животное! – выкрикнули из толпы.

Муно растерянно посмотрел на кричавшего и смешался, забыв, что должен был сказать.

– Цуцу – говорящее животное! – не утерпев, выпалил Тути, за что получил от Муно шлепок посильнее прежнего.

– Этого не может быть! – хором воскликнули париане.

И так как Муно и Тути собрались у всех на виду затеять драку, вперед вышла Лула и звонко пропела:

– Цуцу разговаривает на нашем языке! Она понимает нас! Только что Цуцу спасла Тути от неведомого чудовища, вынырнувшего из Горячего озера у него перед носом.

Париане дружно ахнули и загалдели.

– Тише! – властным скрипучим голосом сказала старая парианка, щелкнув в воздухе хвостом.

В мгновенно наступившей тишине она недоверчиво обратилась к девочке:

– Все это правда, Цуцу?

С обреченным видом Анжела кивнула.

И снова по рядам париан прокатился рокот.

– И ты действительно умеешь говорить?

– Умею. – Все замерли.

– Почему же ты до сих пор молчала?

– Вот и мы ее об этом спросили, – не преминул ввернуть Тути, только что разделавшийся с Муно, который, отойдя в сторонку, зализывал царапины на своей синтетически-гладкой спине.

– Не мешать! – одернула его старая парианка.