Инна Порядина: Чудовище по имени…

Белкин вздохнул и покрутил в пальцах ручку.

«Я, Слава Белкин, – нацарапал он красными чернилами, – даю слово своему другу Толе Рыбкину, что найду и приведу ему самого настоящего динозавра (не пластилинового). Если я не смогу сдержать слова, то… (он посмотрел на товарища снизу вверх)…»

– Чего ты хочешь?

– А что у тебя есть?

– Велосипед.

– Трехколёсный что ли?

– Мне мама новый обещала…

– Эээ… Не пойдёт, – замахал руками Толя. – Не известно ещё, будет ли он у тебя. Она тебе давно его обещает, а мне сейчас надо!

– Тогда ничего нет, – Слава посмотрел под ноги.

– У тебя вроде копилка была? – подмигнул ему Толя и ухмыльнулся. – В кино хочу с Женей, а мне денег на билеты не хватает…

– Это всё?

– Нет. Ещё… – Толя задумался, – если не приведёшь динозавра, я в школе расскажу, что ты «девчонка» и маменькин сынок. И все на тебя пальцами будут показывать: «Только посмотрите, вон этот идёт, который в динозавров верит! Ха-ха-ха! Мелочь пузатая! Болтун!» – изобразил он, как обычно смеются над неудачниками одноклассники. – Опозоришься, Белкин, на всю школу, на весь двор и весь Васильевск! Теперь ставь «один» и пиши дальше.

«1) – Слава жирно вывел цифру. – Толя Рыбкин (зачеркнул). Моя копилка со всем содержимым переходит в полное распоряжение Толе Рыбкину. И 2) Толя может всем рассказать, что я девчонка (зачеркнул), маменькин сынок (зачеркнул), неудачник.»

– Число и подпись, – заглянул в написанное Рыбкин и, когда Слава поставил последнюю закорючку, вырвал у него из рук договор. – У меня храниться будет. Теперь идём.

Боб шёл по незнакомому полю, высоко поднимал тяжёлые белые лапы и так осторожно опускал их на землю, что за его спиной страшно дрожал сосновый лес, а с неба продолжали сыпаться звёзды.

Вот одна звёздочка оставила за собой тоненький, едва заметный, серебряный след, другая прочертила жирную блестящую линию, а третья будто бы оторвалась с кусочком неба, и на её месте появилась одинокая чёрная дыра.

Позади Боба остались кусты, деревья и шумные птицы; где-то совсем-совсем далеко находилась семья, которая ждала добрых весточек, а ещё больше – принесённой сыном и внуком добычи.

Поле, по которому шагал Боб, было лысым, как старенький дедушка Грэг. Тут и там под нежную голую пятку чудища заскакивали мелкие и крупные камни, жутко похожие на амулет, который висел у него на шее на тонком кожаном ремешке.

Меж пальцев и в длинные корявые когти забивалась жирная мягкая почва, но Боб упрямо шёл вперёд. Его манили разноцветные мигающие огоньки, похожие на прекрасных вкусных бабочек, которые, как говорила легенда, парят над невиданной красоты растениями, источающими дурманящий аромат и дарующими чудесный нектар.

Лапы сами несли Боба вперёд, и хвост, весело топорщась, подгонял чудовище. Но большой и чёрный нос неожиданно учуял нечто ему не знакомое и сразу же подал сигнал «Стоп».

Боб резко затормозил на самом краю поля, где мягкая почва сменилась грубым песком, и плюхнулся на какой-то сухой низкорослый куст. То ли от треска, нарушившего ночной покой, то ли от того, что чудовище сломало чей-то кров, из-под Боба во все стороны прыснули полупрозрачные мошки и комары.

Вокруг чудища сразу же образовалось плотное жужжащее облако. Выбившись из него, некоторые насекомые молниеносно возвращались обратно и пикировали на блестящий, лаковый нос. Они залетали в одну ноздрю и сразу же вылетали из другой, а кое-кто, казалось, решил поселиться там навечно и поэтому пополз вниз, изнутри щекоча горло крошечными лапками. Часть мошкары забилась в шерсть, в ресницы и даже залепила единственный здоровый чудовищный глаз.

Не передохнув и пары минут, не разобравшись, что же за запах заставил его притормозить, Боб сорвался с места и, размахивая хвостом и длинными висячими ушами, понёсся куда-то наугад. Разноцветные огоньки на горизонте нервно запульсировали и разом погасли, когда чудовище сослепу влетело в дерево и, отскочив от него, свалилось в реку.

«На сегодня с меня хватит», – переводя дух, подумал Боб. Он снял с языка длиннющую мерзкую водоросль, откашлялся и, цепляясь когтистыми пальцами за корни растений и пучки травы, поспешно выполз на берег.

Белая шерсть чудища приобрела неприятный грязно-серый оттенок и своеобразный речной аромат, в котором можно было узнать бензин, гнилые прошлогодние яблоки и сырую рыбу. Ни одного сладкого, терпко-ванильного или не слишком любимого чудовищами запаха корицы Боб не учуял. Рассерженный на то, что так и остался голодным, он лег на голую землю, немного поворчал, перевернулся на левый бок и сунул мокрую переднюю правую лапу в пасть. Желудок обиженно взвизгнул, слегка поныл да и успокоился.