Виктор Кротов - Вырастающие сказки. От 140 знаков до повести

Повёл он Вэка по зверинцу. Все страхи ему показал. Но одну клетку показывать не стал, только рукой на неё махнул.

– Туда, – говорит, – сами загляните, если хотите. Там мой страх сидит. Я его и видеть не хочу. Никак к нему не привыкну.

Возле маленького шапито бегала в загоне лама Лайма.

Каждый день Сюша приходила кормить её липовыми листьями. Когда они подружились и разговорились, Сюша спросила, почему Лайма не выступает в шапито.

– Ночью узнаешь, – пообещала лама.

Ночью Сюша увидала во сне Лайму, села на неё, и помчались они по бескрайним просторам. Ах, как это было замечательно! Только устали обе к утру.

«Да, – поняла Сюша, – какие уж после этого дрессировка».

Она и сама наутро отказалась идти в школу.

Возле маленького шапито в городском парке бегала в открытом загоне лама. Её звали Лайма, и толпа любопытных пыталась её угощать всем, чем попало. Но Лайма ни у кого ничего не брала. У неё было одно только любимое лакомство: липовые листья. Но об этом никто не знал, кроме девочки Люши. Каждый день Люша прибегала сюда после школы, когда народа у шапито ещё не было, и кормила ламу липовыми листьями.

Не удивительно, что они подружились. А потом и разговорились. Ведь всякое животное умеет говорить, только не всякий человек его понимает.

– А почему ты не выступаешь на представлениях в шапито? – спросила однажды Люша. – Там так весело.

– Фррр! – фыркнула Лайма. – Там же выступают только дрессированные звери. А я… Ладно, погоди. Сегодня ночью всё узнаешь.

Ночью Люше долго не спалось. А когда она наконец заснула, то увидала во сне Лайму. Люша села на неё, и они помчались по бескрайним сказочным просторам. Никогда ещё Люша не видала таких цветущих лугов, таких замысловатых гор, таких разноцветных морей, таких поющих водопадов… Это было замечательно.

Но до чего же они обе устали к утру! Не так-то просто путшествовать по внутренним мирам, да ещё в ночное время.

– Понимаю, конечно, – сказала Люша на прощанье Лайме. – Какая уж после этого дрессировка!..

Она и сама наутро отказалась идти в школу.

Был у мамы с папой сынок Еря, который вырос большим-большим.

А мама с папой стали маленькими-маленькими.

Еря их очень любил. Чтобы реже расставаться с ними, он сажал маму в левый нагрудный карман, а папу – в правый.

И если Ере нужен был совет, мама или папа вылезали на плечо, вставали на цыпочки и шептали ему в ухо.

В одной семье рос сын Еря. То ли его хорошо кормили, то ли очень любили, но вырос Еря большим-пребольшим. А мать с отцом стали тем временем уменьшаться в росте (бывает такое с возрастом) – и оказались они маленькими-премаленькими.

Еря очень дорожил родителями. Чтобы реже расставаться с ними, он сажал маму в левый нагрудный карман, а папу – в правый. Всё, что им ни захочется, тут же в карман опускал. О цветочках для мамы не забывал, и о свежей газетке для папы.

Родителям эта нагрудная жизнь очень нравилась. Да и сыну они в любой момент могли помочь. Если кто-нибудь его расстроит, мама выбиралась из кармана и гладила Ерю по щеке, пока он снова не начинал улыбаться. А если Ере совет был нужен, достаточно было отцу на плечо выбраться, а Ере к нему ухо наклонить.

Правда, Еря всё продолжал расти, а родители всё уменьшались. Со временем он уже их ни разглядеть не мог, ни расслышать. Хорошо, что в нём много уже накоплось и ласки, и подсказки. По-прежнему Ере казалось, что он мамину руку на щеке чувствует и отцовские советы слышит.

Так что он всё равно никогда не забывал опустить цветочек в левый карман и положить свежую газетку в правый.

Путешествовал Янз по дремучему лесу. Услышал он однажды хруст, топот – и вышел на поляну странный человек. Огромный, горбатый.

– Ты откуда? – спросил Янз.

– Здесь живу, по чаще брожу, – прогудел великан.

– Один? – посочувствовал Янз.

– Почему же один?

Снял великан свой горб, а это и не горб оказался, а маленькая избушка. Вышли оттуда жена и дети. Весёлые, хлопотливые. Стол накрыли, чаем с пирогами угостили. Папу Любоношу расцеловали – и снова в избушку.

Распрощался Любоноша с Янзом и пошёл дальше сквозь чащу ломиться.

Шёл Янз по дремучему лесу. Вдруг слышит такой хруст и такой топот, будто слон через заросли пробивается. Не испугался он. Стоит на поляне, дожидается. Тут вышел на него странный человек. Огромный-огромный, горбатый-горбатый.