Николай Шмигалев - Юннат и Древо Мира

Солнечный свет, местами прорываясь сквозь кроны деревьев к месту скоротечной драки, позволил ему теперь уже более тщательно рассмотреть то, что лежало на примятой во время борьбы траве. Пушистый комок серо-зелёной шерсти, держась передними когтистыми трёхпалыми лапками за живот, задними елозил по земле. Размерами существо было примерно с матёрого енота. Без хвоста. Зато уши почти человечьи, только непропорционально большие и комично подвижные. Чудо-юдо лесное, да и только.

– Ну, ох-охо, зачем так избиваешь?! Шуток что ли совсем не понимаешь? – вновь вымолвило «чудо-юдо» человечьим голосом. – И дерёшься, не по-здешнему. Кто же топчет ногами Лешего.

Ах, вот кто меня тут попугать вздумал, ухмыльнулся Витя, объездить, небось, хотел и лошадкой своей сделать. Леший, шмакодявка, собственной персоной пожаловал. Ну-ну, будем знакомы.

– А что же вы злодействуете? На нервы сами мне действуете, – парировал Зяблик в ответ на претензии лесовика. – И лес против меня настроили. Без причины прохожего расстроили.

Леший присел и, потирая дюже ушибленные бока, продолжил жалостливо:

– Сказал ведь, обознался я. Я ж думал Поп иль Попадья. Без колокола, без креста, подумал, ай да красота. Вот подвело же зрение, без всякого сомнения. По доброте душевной мне, хотелось славно пошутить и на тебе как на коне, себя немного прокатить. А ты гляжу я, больно смел и шутки не уразумел, меня аки щенка споймал и сдуру чуть не поломал.

Опосля таких его слов у Вити всю сердитость словно ветром сдуло. Понятно, рассчитывал стервец лесной на ошеломляющую внезапность, да не проняла новоявленного Витязя его проделка. Хорошо это, что на его месте не оказался Поп или, тем паче, Попадья, вздумай кто-нибудь из них по грибы да по ягоды сюда сунуться. Посему не сдержался Зяблик, и по всей строгости закона попенял Лешему.

– То добро, что вместо Попа, ваш выбор на меня попал. Заикой сделали б его, тот вас бы тыщу раз проклял. А если б Попадья была, она б на месте умерла. Так что давайте обещайте, что более не будет так. Не озоруйте, не стращайте. Вы вроде вовсе не вахлак, – Витя ободряюще ему подмигнул, и добавил. – Чтоб каждый путник молвить смел: « Там чудеса: там Леший бродит . Он добрый и не колобродит». Дружить с тобой, чтоб люд хотел.

Леший внезапно спохватился, протёр подслеповатые глаза и присвистнул.

– Так ты и есть тот самый Витязь?! Ах вы глаза мои стыдитесь! Как вы могли так подвести. Во всём виновна, знать, сутана, – Леший кивнул на Витины изодранные обноски с батюшкиного плеча, – Клянусь, добрей отныне стану и буду я закон блюсти, – он озабоченно поглядел на солнце, давненько перевалившее зенит. – Тебе же Витязь помогу, я Леший, здесь я всё могу. Я на заветную тропу, Неведомую для людей, тебя немедленно сведу. А чтоб ты поспешал скорей, я тотчас призову лосей. Они тебя доставят споро, в Кащеев терем бегом скорым.

Леший, подскочив словно молодой козлёнок (ни следа от недавних побоев не осталось, даже ничуточки), поманил Зяблика за собой. Неприветливый доселе лес, поначалу нехотя, а с каждым Витиным шагом всё охотнее расступался, беспрепятственно пропуская того следом за Лешим, катившимся в траве мохнатым колобком. Сейчас лес уже не казался таким дремучим, ворчливым и непроходимым. Скорее всего, и доселе он был просторным и приветливым, это Леший, озорник, его на хулиганство надоумил. Шутник трухлявый!

Не успел Витя толком и оглядеться с таким-то проворным проводником, как они уже вышли на ту самую заветную Неведомую тропку. Леший повертел ушами по сторонам и, видимо, расслышав то, что ему было нужно, обрадовано потёр своими цепкими лапками.

– Сейчас сыграю на трубе, подмогу вызову тебе. Эх, где же мой инстрУмент был, когда в последний раз трубил.

Задумчиво погладив свои уши и так ничего и не припомнив, Леший решил поступить иначе.

– Уж больно надо вспоминать, есть у меня кому искать, – с некоторым бахвальством, произнёс он. – Команду дам, трубу найдут и в целости мне принесут.

Поделившись своей идеей, Леший задрал голову и заковыристо засвистел. Почти по-соловьиному свистнул. Из крон тотчас донеслась быстрая чуть ли не барабанная дробь. Невидимый средь буйной листвы дятел, выстукивал по дереву лесной «азбукой Морзе» указания Лешего. Где-то в глубине чащи взволнованно застрекотала сорока. Ещё дальше, хорошо поставленным голосом, подключилась к «эстафете» кукушка. Чаща наполнилась щебетаньем, свистом, трелями, охами и вздохами. Лесной народ искал «трубу» хозяина. Подбоченясь, Леший, тот ещё самохвал, важно вышагивал вдоль по тропинке туда-сюда, то и дело, поглядывая на человека, мол, гляди Витязь, как тут всё у меня схвачено.