Артем Патрикеев - Колокольный мертвец

Им нравилось, что к ним очень часто заходили гости, ведь им хотелось поделиться своим счастьем с другими, и люди это чувствовали. Всем хотелось прикоснуться и получить свою частичку этого счастья. В доме у них никто никогда не грустил, и даже самый хмурый человек через пару минут начинал улыбаться, такова была сила любви. Их любовь была так гармонична, и она была такой полной, что ее волны выплескивались через край, захватывая всех, кто находился рядом.

Страшный визг вырвал Его из дремотного состояния. Очнувшись после такого радужного сна, трудно было что-то предпринимать, и поэтому Он только смотрел. Как ни удивительно, луна хорошо освещала всё вокруг (и как она сумела пробиться через общую мрачность?). Похоже, завтра полнолуние, так что можно было спокойно (хотя спокойно ли?) оглядеться. Но апатия, связанная с резким переходом от радости к тьме, создавала какое-то созерцательное настроение. Он все ясно видел, все замечал, и все у Него откладывалось в голове, но эмоций не было. Конечно же, не было и страха. Ему было как-то всё равно: случится что-нибудь, не случится – какая разница.

Как стало сразу понятно, визжал кабан, и это, похоже, был его последний визг. Части растерзанной туши были разбросаны почти по всей полянке, что находилась между деревом и ручейком. Только голова осталась целой и злобно смотрела на Него, лежа в центре останков. Возможно, это была всего лишь игра света, но где-то на задворках сознания шевелилась мысль, что это не так.

Тимофей всегда был самым неприметным, скромным, маленьким, худеньким мальчиком. Может, именно поэтому его никто не замечал. Кроме одного человека – Святослава. Он всегда был к нему добр и ласков, и мальчик отвечал Ему тем же. Тимофей часто ходил в лес, собирал грибы, ягоды и всегда приносил что-нибудь в подарок Святославу и Его жене – Василисе, они же никогда ему ни в чем не отказывали, а также сами с удовольствием пользовались его дарами, понимая, что этим только делают его счастливее.

Дома к нему относились неплохо. Но считали, что от такого «замухрышки» толку особого не будет, и поэтому совершенно спокойно отпускали его бродить одного. С ребятами мальчик особо не общался, да и неинтересно ему было. Зато лес всегда был его другом. Все самое интересное происходило там, в лесу. Тимофей любил забраться в лесную глушь и отдыхать, наслаждаясь пением птиц и подкармливая белок, которые уже давно привыкли к нему и с радостью выбегали навстречу, ведь он никогда не забывал принести им что-нибудь вкусненькое. Обычно это были простые орехи или грибы, но для белок это было настоящим пиршеством.

Лес был его другом, Тимофей очень хорошо его понимал, но и, казалось, лес тоже очень хорошо понимает мальчика. Это было полное единение с природой души и тела. Душа Тимофея гуляла в лесу почти сама по себе, как бы растворяясь в лесном воздухе и паря между деревьев. Но и тело не отставало, никогда не спотыкалось, не проваливалось в ямки, и даже ветки никогда не лезли в глаза и в лицо мальчику. Но, что самое удивительное, его не трогали ни комары, ни клещи. Возможно, он был слишком худеньким, и комарам было совестно забирать последнее. А может быть, это духи леса заботились о нем.

Мальчик этого, конечно, не знал. Но, приходя в лес, всегда с ним здоровался, а уходя – говорил «спасибо» и прощался. Он за все говорил лесу «спасибо»: за найденные ягоды и грибы, за прекрасный день, за красивую полянку, на которой можно было отдохнуть, за все, за что можно было придумать. Даже за то, что лес просто есть. Они любили и понимали друг друга, как никто в мире. Так понимать могли только Святослав и Василиса. Мальчик это видел, и ему было безумно жаль, когда Её не стало…

Когда Тимофей узнал о случившемся, он ушел в лес. Там мальчик долго плакал и разговаривал с ним, рассказывая все произошедшее и сетуя на судьбу, которая казалась ему несправедливой. Лес словно плакал вместе с ним, птицы замолчали. Лишь одна, невидимая и поэтому не узнанная, птичка пела вдалеке какую-то грустную, но в то же время прекрасную песню. Мальчик мог только молча слушать. Это была потрясающая музыка, такой он никогда не слышал. Песня плакала, переживала, но в ней слышалась надежда. Надежда на что-то великое и хорошее.

Постепенно Тимофей успокоился и просто отдыхал, прислонившись к березе. Вверху, между деревьев, проплывали облака. Они были так величественны и неторопливы, что Тимофей засмотрелся на них и не мог отвести взгляда. Одно облако напоминало ангела, поднявшего руки вверх. Потом «руки» медленно опустились, и у ангела раскрылись крылья. Через мгновенье облако скрылось за деревьями. Это было как наваждение, прекрасное наваждение. Мальчик даже зажмурился, чтобы не потерять видение, которое врезалось ему в память на всю жизнь.