Ф Энсти: Шиворот-навыворот

Теперь мистер Бультон уже не рассматривал своих детей как досадную помеху, а они, благодаря краткому, но впечатляющему царствованию Дика, отбросили прежнюю скованность в присутствии отца, тем самым позволив ему обратить внимание на такие их свойства, о которых он и не подозревал.

Наверное, самое время распрощаться с мистером Бультоном именно теперь, когда он нежится у камина и наслаждается вновь обретенным покоем. Но я хотел бы обратить читательское внимание на то, о чем они, скорее всего, и так догадываются. Хотя инцидент удалось уладить без скандала и публичной огласки, за что Поль был весьма благодарен судьбе, случай с камнем не остался без последствий.

Ни сын, ни отец не вернулись на позиции, на которых находились до метаморфозы.

Мистер Бультон затратил немало времени и сил, чтобы ликвидировать последствия выходок Дика дома и в Сити. Дисциплина среди его клерков и бухгалтеров заметно упала, а мальчишка-посыльный позволил себе с хозяином такую фамильярность, что был в первый же день уволен, чему страшно удивился.

Полю так и но удалось до конца развеять облако, что нависает над коммерсантом, который хотя бы однажды за долгие годы вполне успешном карьеры был уличен и эксцентрическом поведении.

Пришлось прибегнуть к решительным мерам и дома. Как но ценил мистер Бультон свою кухарку, но был вынужден се уволить. Она явно рассматривала себя как без пяти минут хозяйку этого дома, а мистер Булътон не собирался поощрять надежды, рожденные в ее сумасбродной голове повышенным интересом Дика не столько к ней, сколько к ее стряпне.

Обнаруживая новые свидетельства безответственности Дика, Поль на первых порах с, трудом удерживал себя от проявлений раздражения и досады. Но он слишком ценил новые отношения с сыном, чтобы испортить их выговором, к тому же со временем победы над недобрыми чувствами стали даваться ему все легче и легче.

Что же касается Дика, то он получил возможность убедиться, что неприятности, о которых упоминал его отец, его и впрямь ожидали и что пустяковыми их называть было нельзя.

Он был неприятно поражен, когда выяснилось, что за какую-то неделю отец ухитрился завоевать ему прочную и всеобщую нелюбовь. Оказалось, что и учителя, и ученики видят в нем закоренелого ябеду и жуткого труса. Это стало сильным ударом по самолюбию Дика, презиравшего подобное поведение в других.

Временами его так и подмывало оправдаться перед товарищами, рассказав им всю правду, но он вспоминал и обещание, данное отцу, и удивительную снисходительность последнего, и в знак благодарности хранил тайну.

Он не мог понять, почему его товарищи решили, что имеют право безнаказанно пинать и колотить его, и очень скоро сумел на практике разъяснить им ошибочность такого убеждения.

Дик довольно быстро сумел восстановить свою репутацию, изрядно подмоченную отцом, но в одном, увы, он потерпел суровое поражение.

Его сероглазая возлюбленная решительно отказывалась иметь с ним дело. Самолюбие Дульси было сильно уязвлено предательством па гимнастической площадке в то злополучное субботнее утро, а остатки ее благорасположения к Дику улетучились в понедельник, когда се забота вызвала столь чудовищную неблагодарность. Этого она так и не смогла простить.

До самого конца семестра Дульси делала вид, что не замечает существования Дика, лишив его тем самым возможности объясниться. Хуже того, какое-то время она обратила благосклонное внимание на Типпинга, который, впрочем, быстро получил отставку за отсутствие утонченности и его место занял робкий новичок Киффин, которого Дик время от времени лупил с меланхолическим удовольствием.

Потеря Дульси и стала главным - и весьма жестоким - наказанием Дику. Теперь он учится в Харроу, дела у него идут неплохо, но воспоминания о прелестном личике Дульси, о се очаровательной влюбленности, перешедшей в ледяное презрение, временами вызывает у него такую сердечную боль, на которую способен здоровый и не склонный к особой чувствительности подросток.

Возможно, однако, что если он пожелает посетить Крайтон-хауз, чтобы "взглянуть на ребят", она его и простит, ибо ей ужо порядком надоел Киффин, оказавшийся рохлей ц маменькиным сынком.

О дальнейшей судьбе камня Гаруда мне вам нечего рассказать. Возможно, он раскрошился в порошок под копытами лошадей на Вестборн-террас - и слава Богу! Но не исключено, что он все же цел и невредим и готов проявить опять свои волшебные свойства по приказу того, кто им завладеет. Если это так, то я лишь могу пожелать читателям избежать такой опасной находки или, по крайней мере, проявить большую осторожность, нежели мистер Бультон. Да послужат его печальные приключения уроком всем остальным!