Ф. Энсти: Стеклянный шар

Уже смеркалось, когда я возвращался домой и усиленно боролся с вьюгой, бившей в лицо вихрем белых снежинок. Не помню точно, на какой улице мое внимание привлекла ярко освещенная витрина игрушечного магазина. Я вспомнил, что обещал племяннику подарок, и вошел в магазин. Народу было много, и мне пришлось ждать, пока приказчик займется со мною.

В ожидании я рассматривал игрушки и увидел стеклянный шар. Вы знаете эти шары: внутри обычно плавают восковые лебеди или стоит картонный замок. Но шар, привлекший мое внимание, был несколько иным. Никаких фигур внутри не было, только тысячи белых точек застыли в нем, как снежинки.

Я стоял и смотрел на шар и вдруг заметил, что снежинки двигаются. Они падали сначала медленно, потом все быстрее, пока не превратились в настоящую снежную бурю. Они вылетали из шара и окружили меня; я понял, что нахожусь на улице и куда-то иду. Идти было трудно: вьюга слепила глаза и не позволяла видеть окружающего. Потом я сообразил, что иду не по улице, а скорее по полю.

Вдали зачернела какая-то глыба, которая при ближайшем рассмотрении оказалась… замком! Да, да, настоящим средневековым замком с башнями, бойницами и подъемным мостом. На сторожевой башне развевался диковинный флаг, а прямо передо мной темнела арка железных ворот. Пока я размышлял, соображая, в какую же часть Лондона занесла меня снежная буря, в воротах открылась калитка, и из нее вышел старик весьма почтенного вида. Вместо ливреи привратника или фрака мажордома он был одет в старинный костюм сенешаля. [1] Мажордом — дворецкий; сенешаль — дворецкий и церемониймейстер в средневековых замках. Я, собственно, не знаю, что такое сенешаль, я никогда не видел живого сенешаля, но определил безошибочно, что этот вымерший тип находится передо мной.

— Добро пожаловать, храбрый рыцарь! — сказал он дребезжащим тенорком. — Добро пожаловать! Верное сердце подсказало мне, что несчастная госпожа моя обретет покровителя в своей тяжкой неволе, хотя она уже потеряла надежду на ваше долгожданное появление.

Я ответил, что меня никто не приглашал, а я пришел сам, заблудившись на улице.

— Да будет благословен ваш приход! — воскликнул старик на своем старинном диалекте. — Моя госпожа так нуждается в защитнике!

Я объяснил, что действительно юрист и что, если его госпожа действительно нуждается в моей помощи, я охотно дам ей нужный совет.

— Но умоляю вас, храбрый рыцарь, — заторопился старик, — не подвергать себя опасности. Войдите в замок!

Пожалуй, он был прав. Мудрено ли простудиться в такую погоду? Я только недоумевал, почему мой зонтик болтается в чехле, но тут же обнаружил, что в руке у меня нитка детского воздушного шарика, который постукивает о мой цилиндр. Я несколько смутился. Воздушный шарик — не лучшая эмблема в руках адвоката, идущего к незнакомому клиенту. Вспомнив про игрушечную лавку, я пытался объяснить старику, что шарик — подарок для племянника, но он, не слушая меня, втащил в калитку и так резко хлопнул дверью, что нитка лопнула и шарик скрылся в снежной вьюге.

— Не жалейте о нем, о милостивый сэр, — сказал старик, — он сделал свое дело, приведя вас к нашему замку.

Я пожал плечами: старичок-то, видимо, был с придурью. Он провел меня через большой двор, потом по узкой лестнице и коридорам в большой тускло освещенный зал, увешанный и устланный коврами. Здесь он попросил меня подождать выхода хозяйки дома.

Вскоре пришла и она сама.

Жалею, что не могу подробно описать ее, так как плохое освещение мешало мне рассмотреть ее, но во всяком случае, она была молода, лет восемнадцати, в каком-то странном блестящем платье, с длинными, распущенными по плечам волосами. У меня мелькнула мысль, что хозяйка, как и сенешаль, не вполне нормальна, однако в ее словах и действиях я не усмотрел ничего особенно странного. Красота же ее произвела на меня, сознаюсь, сильное впечатление.

— Правду ли мне сказали? — воскликнула она. — Вы пришли освободить меня, доблестный рыцарь?

— Дорогая леди, — начал я, — мне сказали, что вы нуждаетесь в моей помощи. Позвольте вам сказать, что я весь в вашем распоряжении. Прошу кратко и ясно изложить ваше дело.

Она всплеснула необычайно красивыми руками:

— Ах, рыцарь, нет на свете принцессы, более несчастной, чем я!

Я был польщен доверием столь интересной особы.