Марк Ефетов - Последний снаряд

Это была первая бомбёжка, которую испытал в своей жизни Володя. До сих пор война была далеко, там, где был фронт, а теперь вот она, пришла к самому дому Ратиковых. Фашистские самолёты шли так высоко, что их не было видно, но шум моторов слышался даже в подвале. А как отчётливо и гулко, будто из бочки, стреляли наши зенитки! Наташка плакала, а Володя думал: "Вот так оно, должно быть, у папы на фронте".

Потом в бомбоубежище Володя успокаивал и укачивал маленькую Наташку. Подумать только: все люди в бомбоубежище были озабоченны, взволнованны, все спросонья, а поди ж ты - обращали внимание на Натку: "Какие глазищи!" - или что-нибудь в этом роде.

Была Наташка действительно круглолице-румяная, большеглазая, и вся голова в золотистых колечках, как завитая. А когда уснула, совсем красными стали тугие щёки и легли на них большие тёмные ресницы.

Наташа уснула под грохот пальбы. Она ведь и дома привыкла спать и в шуме и при свете...

В бомбоубежище голоса войны постепенно стали стихать: буханье зениток слышалось тихо, тише, ещё тише, и вскоре совсем всё утихло.

Чёрная тарелка радиорупора трижды оповестила:

"От-бой! Внимание: от-бой! От-бой!"

ЧТО ЖЕ БУДЕТ?..

Мама взяла Наташку на руки, и они пошли домой. Светало. Володя ёжился. Холод проползал за ворот, а может быть, это казалось Володе оттого, что он не выспался. Кто знает... Теперь, когда ничто не вспыхивало, не взрывалось, не стреляло вокруг, а только розовые облака плыли по белёсому небу, стало как-то спокойно. Мама отперла дверь, уложила сонную Наташку, и Володя лёг в свою разобранную постель. А как только лёг, сразу же уснул.

Проснулся: солнце шпарит вовсю, и мама сидит за столом - кормит Наташку.

- Проснулся, сынок?

- Ага.

- Помнишь, какой сегодня день?

- А как же! Мы не опоздаем?

- Что ты, Вова! Нам в училище к часу. Время есть. Сейчас и Десяти нет. Вот накормлю Наташку, а ты пока сбегай купи чего есть. Мы с тобой потом поедем в училище. А на работу я в ночь пойду...

Позже, во время войны, вместо "куплю продукты" часто говорили "отоварю карточки". Хлеб и все продукты продавали только по карточкам: отрезал от карточки маленький талон, отдал его вместе с деньгами или чеком из кассы и получай сколько положено. А положено было по-разному: детям что получше, попитательнее, тем, кто легко работает, - поменьше, кто на тяжёлой работе - побольше. Рабочую карточку получила и Галина Фёдоровна. Она работала на ткацкой фабрике. Иногда днём, а иногда и в ночную смену. После первой бомбёжки Галине Фёдоровне страшновато было оставлять детей одних на ночь. Но что поделать - выхода не было.

Об этой ночной бомбёжке ни Володя, ни мама не говорили. Что панику разводить? Мама только сказала:

- По радио передавали: ночью наши зенитчики отбили налёт фашистских самолётов.

- А я и знал, что отобьют, - сказал Володя. - Зенитки бухали будь здоров...

В заводское училище поехали все втроём. Утром прошуршал стремительный, короткий дождь. А день был ясный, безоблачный, сверкающий в не просохших ещё лужах. Натка обязательно хотела выкупаться в каждой. Во всяком случае, она топала по лужам, разбрызгивая воду далеко вокруг.

- Прекрати! - покрикивала мама.

При этом она казалась очень строгой. Галина Фёдоровна любила говорить о себе: "Я - солдат". Походка у неё действительно была твёрдая и голос громкий. Была она высокой, но в круглом лице и пухлых губах были мягкость и доброта, а глаза всегда, казалось, говорили: "Чем помочь?", "Не нужно ли вам чего?".

И она действительно любила помогать. Ну, дома, ясное дело, мама первая помощница и детям и мужу. Но Галина Фёдоровна была первой помощницей и подругам на работе. Ничего, что крупная, большая, а быстро и ловко ходила между ткацких станков, чуть только прикасаясь к ниткам. И пряжа шла у неё гладкая-гладкая, без узелков или пропусков. Галина Фёдоровна успевала не только за своими станками смотреть. Если обрывалась нитка у подруги, что рядом работает, вмиг нитку эту связывала и в свой проход возвращалась: ласковым движением гладила полотно, чуть только прикладывая руку, на ощупь проверяла, правильно ли идёт ткань, нет ли где перебоев или обрыва.

Наташа была один раз у мамы на фабрике. Володя приносил маме еду и взял с собой сестрёнку. С тех пор она играла дома с куклами в ткачиху.

А вот теперь она шлёпала и шлёпала по лужам, и мать покрикивала на неё: "Прекрати шлёпать - отшлёпаю!" Но девочка только смеялась, подпрыгивая и пританцовывая. А Володя подумал: "Совсем как в тот раз, когда мы все ехали за город с корзиной, в которой было пиво, котлеты, молоко и всякие сладости. Это же было совсем-совсем недавно... Корзину нёс папа, а теперь где он? Сколько времени как уехал, а письма нет и нет..."