Юрий Яковлев - Сыновья Пешеходова

Юрий Яковлевич Яковлев

СЫНОВЬЯ ПЕШЕХОДОВА

ШКОЛЬНЫЕ КОРИДОРЫ

Когда в Белозерской школе пишут сочинение о войне, учителя знают: у кого-то в тетрадке обязательно появятся сыновья Пешеходова - Семен и Василий. Сыновья или кинутся под танк, или окажутся в горящем Сталинграде, или спасут полковое знамя. И, прочитав, к примеру, о том, что Семен и Василий первыми таранили фашистский "мессер", учителя не возмущаются и не дают волю красному карандашу. Они знают, в чем дело.

В воскресные дни в людных местах Белозерска появляется старик с выцветшими глазами. Былой цвет определить трудно, словно глаза заволокло дымом, а сквозь дым не видно цвета. На старике солдатская гимнастерка. Видимо, приобретенная по случаю у демобилизованного, потому что своя, фронтовая, давным-давно растворилась в дожде, в поту, в лучах солнца, в мыльной пене.

Взрослые люди с плохо скрытой улыбкой отвечают на поклоны старика, а ссужая ему сигарету, не преминут напомнить:

- Куришь ты, Пешеходов, один сорт: чужие.

- Для меня свое и чужое все одно, - говорит старик. - У меня ни своего, ни чужого...

Пешеходов не задерживается среди взрослых, его лучшие приятели и слушатели - ребятня. Эти засыпают вопросами, на которые он отвечает с великой охотой. Больше того, он ждет этих вопросов и, отвечая на них, испытывает удивительное чувство, знакомое лишь засыхающему дереву, когда на его узловатой мертвой ветке неожиданно зазеленеет листок.

- Дедушка Пешеходов, верно, что ты на войне до Берлина пешком дошел? спрашивает старика кто-то из маленьких собеседников.

И старик отвечает:

- Прошел до Берлина... пешком. И фамилия моя потому Пешеходов.

- А ты не устал?

- Устал. Что поделаешь! Машин мало было. Только танки и лошади.

- Ты бы на лошади, - советует кто-то из ребят.

- Так и лошадей не хватало. Если бы каждому солдату лошадь - война бы раньше кончилась. А то пешком до Берлина далеко-о...

Идешь, идешь, и конца не видно. Я своих сыновей так и не догнал.

- Они быстро шли?

- Быстро.

- Пешком?

- Пешком. Они же у меня Пешеходовы... Только сыновья моложе.

Ноги у них резвые. Я не поспевал за ними.

Постепенно кружок слушателей увеличивается. Приходят новички и те, кто уже много раз слушал дедушку Пешеходова. Эти заранее знают его ответы, но терпеливо молчат. У них со стариком как бы разыгрывается спектакль. И каждый хорошо знает свою роль.

- Дедушка Пешеходов, - уже в который раз спрашивают ребята, - а кто в первый день войны встретил немцев под Бугом?

- Мои сыновья, Семен и Василий, - как бы впервые отвечает старик.

- А кто в Сталинграде стоял до последнего дыхания?

- Мои сыновья, Семен и Василий.

- А кто грудью упал на вражескую амбразуру?

- Мои сыновья...

И тут, как бы желая задать старику задачу, кто-нибудь обязательно спрашивает:

- Как же они до Берлина дошли, если грудью на амбразуру, а там пулемет?

Нет, не собьешь старика!

- Они поднялись с амбразуры и зашагали дальше, - невозмутимо отвечает он, и в его глазах, застеленных дымом, проступает такая непоколебимая уверенность, что никто из слушателей уже не решается усомниться в словах старого солдата.

- А кто первым вышел на правый берег Днепра?

- Мои сыновья, Семен и Василий.

- Они всю войну пешком или потом на лошадях?

- Пешком! - отвечает старик и вдруг умолкает, задумывается и, отвлекшись от рассказа, говорит: - Лошадей на войне жалко было.

Обстрел начнется, люди попадают, спрячутся в щели, а лошадь стоит.

Все железо в нее впивается.

- Все железо? - испуганно спрашивает кто-нибудь из самых маленьких слушателей, не в силах представить себе все железо, впившееся в лошадь: очень много получается железа...

А к тому времени уже готовы новые вопросы, и старик отвечает на них сдержанно и достойно.

- А на Курской дуге кто задержал "тигров" и "фердинандов"?

- Мои сыновья...

- А кто в Берлине Красное знамя над рейхстагом поднял?

- Мои сыновья...

- Везде поспевали?

- Везде. Ноги у них молодые. Шли, шли без отдыха, а вернуться с войны домой сил не хватило.

- Так и не вернулись?

- Так и не вернулись. Спят в могиле.

При слове "могила" у ребят как бы перехватывает дыхание. Это слово на мгновенье превращает Семена и Василия в обычных людей, которых хоронят на кладбище. И дети испытывают скорее разочарование, чем жалость: всю войну сыновья Пешеходова прошагали пешком, без лошади, почему же теперь они "спят в могиле"?