Виктор Крамаренко - Моя улица (Книга стихов)

В овраге мается крапива жгучая. Росой омытая её листва. Она несчастная и невезучая И неправдивая о ней молва.

А кто дотронется, тот озадачится, Тот ощетинится, как дикий пес. Ее состарила судьба-обманщица И не оставила крапиве слез.

Все так же реченька течет в излучину, Все так же небушко уводит ночь. Но стала старою и злой, и жгучею И все Кикиморы уходят прочь.

Увянет осенью, и на полешину Лесник усядется не в зуб ногой, Помянет старую, проводит к Лешему. К оврагу этому придет весной.

ПЕРВЫЕ ЦВЕТЫ

На проталинке между кустов Среди клочьев понурого снега Приютилась семейка цветов В одежонке из желтого меха.

Затаенно глядят сквозь снега На мои сапоги после рубки Как бы к ним не ступила нога, Как бы я не сорвал эти шубки.

А я дальше с конвоем пошел, Положив за бушлат рукавицы, Оглянулся, но их не нашел. Видно спрятались глубже сестрицы.

ОТ СТАЛИНГРАДА ПОШЛИ ШТРАФНИКИ

От Сталинграда пошли штрафники. От Сталинграда. Первая рота глотала полки. Так было надо. Все для победы!.. В снегах и грязи Зэки-солдаты. Пал - так герой! Если выжил - ползи До медсанбата.

От Сталинграда пошли штрафники. От Сталинграда. Перед Отчизной они должники, Кровь им награда. Кровью смывали этапы братки, Болью приклада. Смерть - впереди, за спиною - штыки Или засада.

От Сталинграда пошли штрафники. От Сталинграда. Гнали на запад от русской реки Черное стадо. Злобно рычали в броне пауки Аж до Рейхстага... Кровью смывали этапы братки, Версты ГУЛАГа.

В РАЗЛУКЕ

Я чувствую тебя, Твое дыханье слышу Сквозь шорох паутин Промокшего окна. Я чувствую тебя, Дрожу дождем на крыше, Я долго был один, Как желтая Луна.

Предчувствие любви. Блаженство и разлука, Которые придут За изверженьем сил. Предчувствие любви, Осмысленности мука С надеждой разорвут Мой усмиренный пыл.

С тобою я живу, Круша стены презренье, Где ты среди мимоз На фото у окна. С тобою я живу, Неся в душе смятенье, И в зареве волос Не ощущаю дна.

НЕ ДАЙ МНЕ БОГ ИСПОЛНИТЬ ПРИГОВОР

Не дай мне Бог принять команду взводом, Идущего исполнить приговор, Я буду проклят всеми до ухода, И небеса не смоют мой позор.

Я буду вечно жить не под прицелом, А с кровью на затылке и в груди И каждый миг заканчивать расстрелом И нет числа расстрелам впереди.

И тех солдат, невольников идея, Ждет та же подневольная стена. Придут на смену новые злодеи И казнью опорочат имена.

Не дай мне Бог уснуть в горниле славы, Которая затмила б белый свет. За выстрел в сердце даже за державу, За жизнь лишенную - прощенья нет.

* * *

Твоя любовь, как северное лето, Такой же мимолетною была. Бутоном запылала на рассвете, А с ветерком холодным отцвела. И мне оставила одни туманы, Что покрывали поздние цветы, И где пылали так же чьи-то раны Осколками несбывшейся мечты. Твоя любовь, блуждающая где-то, Все реже будоражит мои сны, Но не забыто северное лето, Где время убегало от весны.

ДЕРЕВЬЯ

Где шли бои, Теперь шумят деревья Деды мои С ветрами говорят О той стране, О городах, деревнях И о войне, Что увела солдат.

Гром в небе им, Что грохот канонады. Туман - как дым, Зарница - как фугас. Шумят в лесу, Шумят, шумят солдаты, Листвой росу Роняя каждый раз.

* * *

Открылся шкаф, дохнули травы. Сквозь щелку дышит домовой. Приволье зноем в две октавы Ворвалось в комнату зимой.

Поют цикады. Хмель и солод. А за окном - белым бело... Как мне не хочется на холод. Под одеялом так тепло.

Пьянящий запах... Сон ли это? Не шкаф, а луг летящий ввысь! Закрыв глаза, я вижу лето И ощущаю снова жизнь.

Я ОБРЕТАЮ КРЫЛЬЯ

Я обретаю крылья. В небеса Лечу, лечу вослед ветрам и тучам, Хочу прожить, промчаться, как гроза, Оставить след и никого не мучить.

И небо, просветлевшее слегка, Раскрасит землю и просушит травы... Я обретаю крылья, но рука Вцепилась за штакетник у дубравы.

И никого поблизости вокруг. Лишь голоса шипят: "Ты наш, отшельник! Тебе с рождения очерчен круг. Тебе до гроба стягивать ошейник".

Ладонь вцепилась, будто не моя. Предплечье бьется, тело обжигая. И без меня в свободные края Летит по ветру грозовая стая.

Я обретаю крылья. Но туда Мне не взлететь, наверно, никогда.

НЕДОВЕРИЕ

Точит камень, точит о преддверие... Только мне известно - почему. Если ранит душу недоверие, Мое сердце просится в тюрьму.

Вот она - судьба мечты разрубленной. Ревностью сумела превозмочь То, что помнит запахи возлюбленной, То, что камень точит день и ночь.

Что же дальше? Гнев и подозрение, Быть рабом позорного клейма. Одиночество - мое владение! Недоверие - моя тюрьма!