Александр Крестинский - Туся

Туся закрывает глаза и проводит мысленную линию от своей кровати, через окно, через всю географическую карту, желтую, зеленую, синюю, голубую, коричневую, - прямо туда, на белую льдину! И Тусе чудится, что, кроме него и Курочкина, в мире никого-никого нет и Курочкин склонился над своей радиостанцией и вызывает его, Тусю. Одна у Курочкина надежда, что Туся откликнется, а Туся сидит в наушниках, все слышит, а сказать ничего не может...

Туся держит в руках докторскую слуховую трубку и знает, что вот в нее-то и надо говорить, чтоб Курочкин услышал, а рот не открывается.

Туся встает, подходит к окну, открывает окно и видит, что дом его точно обрыв над пропастью, а под обрывом во все стороны - черный-пречерный океан темноты... Туся судорожно хватается за подоконник. Подоконник наклоняется. Черное пространство надвигается на Тусю, он сейчас упадет туда и будет падать, падать, падать - без конца!

В низу живота становится холодно и сладко, Туся вздрагивает, открывает глаза, видит маму, папу, дядю Вову, облегченно вздыхает и опускается в новый сон, теплый, тихий, где нет никаких сновидений.

Лева Тройкин убежал из дому

Гром среди ясного неба - вот что это такое.

Левина мама непрерывно плачет и каждому, кто входит в квартиру - а дверь все время открыта, - читает сквозь слезы последнюю Левину записку:

"Дорогие мама и папа! Не сердитесь на меня. Я решил уйти из дому, чтобы жить самостоятельно. Я уже взрослый, не ищите меня. Целую крепко вас и Танюшку".

Танюшка - Левина сестра. Когда Туся вошел, она тоже ревела. Левина мама схватилась за полотенце - слезы Танюшке вытирать, - а сама все говорит-говорит:

- Деточка-деточка, что-то у меня сегодня с головой... Почему вы не сядете, деточка? Садитесь... Вот последняя Левушкина картина... Не закончил... Стол кухонный красками расписал, зеленой краски не хватило, видите... Говорил: "Купи, мама, купи..."

Туся ухватился за последнюю Левину записку и все читал ее, и крутил в руках, и переворачивал, и на свет смотрел...

В квартиру вошли. "...Здравствуйте... проходите... Танюшка... стул подай... да-да, такое горе... не могу понять, не могу..."

Туся тихонечко вышел на крыльцо. На этом солнечном крыльце, где пятнадцать ступенек, они с Левой три дня тому назад играли в фантики.

- Хочешь, я тебе свои фантики подарю? - сказал тогда Туся.

- Не надо мне твоих фантиков, мне и свои надоели, - вот что ответил тогда Лева.

Ну и что? Не хотел же он этим сказать: "Мне и свои надоели, поэтому я из дому убегу..."

"А я не могу убежать из дому, - подумал Туся, - я не могу убежать потому, что у меня нет таких мускулов, как у Левы. И такой смелости. И потом, мне жалко своих родителей. Чтобы убежать, надо быть железным человеком. Я не железный..."

Где он спит? Где-то ведь должен спать... Его поймают обязательно, не может быть, чтоб его не поймали...

А еще на днях они лежали на полу в Тусиной комнате, расстелив большую карту мира, и плыли в Испанию...

А еще на днях... Туся сидел неподвижно на стуле, думая о красном цвете. Почему о красном, почему о цвете? Это знал только Лева Тройкин, но не считал нужным объяснять.

- Думай о красном цвете! Не отвлекайся! - приказывал Лева.

И Туся думал. О красном, о красном, о красном цвете... О красном, о ясном, о прекрасном свете... О красном лете... Лето красное пропела, уж зима бежит в глаза... Почему бежит в глаза? Кто бежит? Куда бежит? Бежит муха по стеклу... У мухи глаз... Один глаз, сто глаз...

- Отвечай, про что думаешь? - мрачно спрашивал Лева.

- Про глаз, - говорил Туся, - про мухин глаз...

- Эх ты, - усмехался Лева, - мухин глаз...

...Красный цвет, красный цвет, красная футболка, Левина футболка, футболка, футбол, забью гол... Красный гол, в красные ворота, красному вратарю, красным мячом! Ударю по красному мячу красной ногой! Ха-ха, красной ногой!..

- Чего смеешься? - грозно спрашивал Лева.

А еще на днях...

- Подтягивайся! Р-раз! Ну, что же ты!..

Туся ухватился руками за железный крюк, которым запирают ворота, и повис. Позорно повис, как беспомощная тряпичная кукла. Он судорожно дергался, болтался на вытянутых руках, кряхтел...

- Р-раз! Еще, еще, еще... Эх, слазь-ка...

Лева Тройкин берется за крюк, выжимается - резкий рывок на себя, и Лева - верхом на крюке.

А Туся болтается и кряхтит, кряхтит и болтается... Он на все готов, лишь бы Лева Тройкин взял его в друзья...

Позавчера, да, позавчера Лева Тройкин играл с ним в шахматы. У Левы были черные, и он сказал: "Хочешь фору?" Туся отказался. Лева сидел рядом на диване и смеялся. Туся слышал его. Видел - вот так - в двух шагах!