Олег Кузнецов: Бычок из консервной банки

И упорство было вознаграждено: кладка икры, умытая, зарозовела!

Потягиваясь и сладко зевая, бычок выплыл из-под банки. Он даже позволил себе порезвиться: взмыл кверху и пробил поверхность моря, как бы бросая веселый вызов кичливому миру воздуха. После этого круто повернул вниз, помчался над банкой, сделал несколько крутых виражей и повисел на месте, отдыхая. Затем намерился поохотиться, что было вполне своевременно для рыбы, выдержавшей многодневный пост.

Но он никуда не отправился. Втиснувшись в полутемный свой дом, чтобы напоследок проверить, каково икринкам, он чуть не задохнулся. В доме было нечем дышать!

Оказывается, кладка успела израсходовать весь кислород, содержавшийся в воде внутри банки. Это было прекрасное доказательство того, что икринки живы, растут, но что с ними станется, если им не давать свежей воды?! Пришлось отменить прогулку и заниматься водоснабжением, хотя это и нелепо на морском дне. Бычок втиснулся в проход и, взмахивая плавниками, как веслами, стал загонять воду в банку. Голову он высунул наружу: надеялся, не отрываясь от работы, сцапать какого-нибудь съедобного ротозея. Но зря прождал: рыбья мелкота отогревалась возле самого берега, что же до червяков, то их всех словно слизнуло после того, как мимо, поиграв в "зайчики" сотней серебряных зеркалец, проплыл юношеский косячок таранок.

Что ж, нету пищи - придется терпеть, всем своим видом показывал бычок и больше не пробовал оставлять банку.

Так миновали целые сутки, и зачастили дни и ночи, торопливо уступая друг другу власть над миром. И чем дольше длилась беспримерная вахта, тем упорнее бычок не хотел трогаться с места. Он все шевелил и шевелил плавниками - шевелил даже ночью, когда задремывал!

Зато икринки заметно набирали силу. Каждый прошедший день приближал их к жизни, и они, казалось, начали светиться в полутьме под жестяной кровлей.

Увы, изнурительный труд и голод столь же быстро влекли самоотверженного родителя, наоборот, к смерти: к концу второй недели кости совершенно явственно обозначились на его боках.

Впрочем, однажды он, возможно понимая, что обязан дожить до появления мальков, предпринял небольшую охотничью экспедицию, которая едва не оказалась роковой.

Чтобы по возможности уберечь оставленную без надзора банку от посторонних взглядов, он выбрал для вылазки ночь потемней, когда только дальняя световая сила звезд призрачно пронизывала море.

Он отплыл довольно далеко - до самого родимого камня - и даже рискнул приблизиться к нему вплотную, словно понимая, что хозяину сейчас не до вражды. И точно: услышал, как отец тяжко машет плавниками, обмывая икринки. Он, видимо, был настолько занят, что до сей поры даже не добрался до слизняков, преспокойно развивавшихся у него под боком, прямо на камне. Ночной посетитель нащупал губами лакомство и на радостях поднял порядочную возню.

Но в ту минуту, когда он наслаждался, пережевывая пищу, поблизости появился здоровенный судак - полосатый, словно в подражание тигру, и столь же хищный.

Между прочим, это была та самая рыбина, о которой, выезжая из Москвы, мечтал подводный охотник. Он даже купил в аптеке специальные мази лечить руки, исколотые о плавники морского разбойника, и не исколол их лишь потому, что искал судака днем, не зная, что тот выбирается из убежища ночью. Глаза у него видят, как у кошки, ему поэтому есть смысл охотиться в темноте.

Хищник регулярно навещал камень, надеясь не упустить момента, когда старый бычок, прискучив сидеть под камнем, вылезает поразмяться. Это место, таким образом, было как бы смертельным, и нашего героя, как назло, приняли за старика. Судак бросился в атаку; черная тень стремительно навалилась на бычка, не подозревавшего об опасности.

К счастью, бычок в этот момент стоял несколько боком к судаку, и ему удалось, отчаянно напрягшись, прыснуть в сторону. Страшные зубы клацнули позади и аккуратно, как резаком, отхватили кусок хвостового плавника. Бычок ринулся в бегство; разгневанный разбойник погнался за ним.

Но тяжеленный хищник, развернувшись весьма ловко, не смог сразу набрать полную скорость. Это дало преимущество беглецу, достаточное, чтобы посрамить пирата. Однако бычок обмишулился: он, оказывается, мчался не к спасительной банке, а к тому месту, где она лежала сначала.

Запамятовал он, что ли, о своих штормовых приключениях или из упрямства продолжал считать свой дом надежной недвижимостью? Так или иначе, он прилетел и опустился точно на площадку, которая еще сохраняла едва заметные следы расчистки. Он рыпнулся туда-сюда - нет банки!