Олег Кузнецов: Однажды в кабаньем детстве

И в мрачном бочаге, похожем на могилу, оказывается, тоже не так уж смертельно холодно. Плавают, извиваются в глубине резвые личинки мелких рачков...

Наступил час, когда утро, все спешившее на соединение с днем, как бы опомнясь, стало на месте, когда у каждого, кто азартно работал, кормился, пел, появляется желание отдышаться, замереть, прикорнуть на минутку, да хоть просто оглядеться вокруг и порадоваться весне. Пестрый дятел, прилежно долбивший чуть ли не с самого рассвета, уперся хвостом в кору, откинулся назад и висит просто так, ничего не делая. Заяц запрыгнул на большой пень, возится не спеша со шкурой, издалека смахивая на мужичка, который, промокнув, присел переобуться и подсушить на солнышке портянки. А на высокую березу, чьи пряди тонких ветвей свисают почти над самым логовом веприцы, мирно тарахтя, присели две сороки. Эти тоже попытались устроиться для отдыха, да где уж таким непоседам! Раскачали только зазря несколько веток. Причем одна из сорок неожиданно заметила шевеление в громоздившейся внизу куче хвороста. Это на нее так подействовало, что об отдыхе на удобной березе уже не могло быть и речи. Застрекотав, она напугала подружку, и обе в панике нырнули с березы прочь.

Веприца, стоя над только что уснувшим выводком, некоторое время равнодушно (на слух - медленным движением ушей) следила за полетом сорок, потом шумно вздохнула, обмякла. Как-то сразу она вся изменилась. Исчезло веселое благодушие, владевшее ею, пока кабанята играли и кормились. То был уже другой зверь - хмурый, с потухшим взглядом, с ломкой, как солома, спутанной шерстью, с обвисшим голодным брюхом.

Давно, еще перед первым своим материнством, она нашла это по виду хорошее для семейного жилья место: впереди кустарник, объятый полукольцом густых елей, сзади болото. И еще две березы: высокая, над логовом, и кривая, приметная, немного поодаль. Увы, тогда веприца не разгадала, что здесь повсюду земля почему-то неохотно взращивает растения с пригодными в пищу сочными корнями, а болото с его заманчивыми зарослями тростника весной неприступно. Потом-то ей все открылось, но она осталась верна своему выбору и приходила сюда каждый год - всегда на одни и те же муки.

Сегодня веприца даже не попробовала поискать возле логова - здесь обследован каждый бугорок и подобрано все, что хоть немного напоминает съедобное. А голод настойчив, и невольно представляются чудесные проплешины на краю соснового бора, где в хвойном слое таятся куколки каких-то бабочек. Самое время для них; потом, когда замотыляют повсюду неуловимые летуны, в земле останутся только пустые коконы.

Знала веприца, что, как только выберется из логова, сороки, не улетевшие далеко, возмущенно прокричат, сделав вид, что ее беда касается лично их. Да и потом, когда она будет торопливо насыщаться, эти извечные охотники до чужих неприятностей первыми сообщат, что беда свершилась, как они и предсказывали! Веприца не сразу сможет оторваться от пищи, потому что будет не властна над собой, а вернувшись к логову, найдет следы, которые зажгут в ней пыл безысходного мщения.

Непонятная, безнадежно прочная цепь событий... А идти все-таки надо!

Осторожно цепляя зубами слежавшуюся моховую подстилку, веприца принялась бросать ее поверх уютно прижавшихся кабанят. Когда замысловатый чертеж, образованный соединенными полосками их шкурок исчез, груда мха зашевелилась посредине, и в ней возникла мордочка с изумленно блестевшими глазами. В досаде прихрюкнув, веприца схватила пухлый ком подстилки и бросила на кабаненка. Молниеносно увернувшись, он покорно затаился, кажется, даже лег. Теперь все было в порядке.

Веприцын путь вначале лежал через трущобистый кустарник, по незаметному, ею же проделанному проходу с тропинкой. Затем, миновав полукольцо елей, она оказалась в березовой редине и там сразу же приступила к обманным действиям, которые должны были ввести в заблуждение неизвестного недруга: под вскрик сорок кинулась в одну сторону, потом с невинным видом потрусила в другую и с такими маневрами постепенно добралась до соснового бора.

Обычно на этой точке предвкушение жировки уже начинало вытеснять из нее страх за судьбу оставленного дома, но теперь страх, как ни странно, не уменьшался. Большая семья как бы держала во власти свою защитницу. Словно на длинной привязи, веприца забирала все влево и влево, пока ее рыло не оказалось направленным прямо на логово. Тут, несколько удивленная, она помедлила и, вдруг вообразив что-то ужасное, ринулась вперед, не разбирая дороги.