Альберт Лиханов - Лабиринт

Человечек подвигал усами и спросил неожиданно писклявым голоском:

- Кто из вас Александра Васильевна?

При этом он оглядел внимательно и отца и Толика, словно и они могли оказаться Александрой Васильевной.

Бабка зашебуршала тапками, вынимая на ходу тонкий ключик, отворила, торопясь, комод и достала из него паспорт.

- Я и есть Александра Васильевна, - сказала она независимо, предъявляя человечку паспорт.

Странное дело, кругляш не удивился, паспорт не отверг, а, наоборот, со вниманием его разглядел. Потом объявил:

- Нотариус по вашему вызову.

Нотариус - это слово было знакомо Толику, хотя и приблизительно. В его представлении нотариус был кем-то вроде судьи или прокурора - в черной торжественной мантии и в шляпе, похожей на коробку из-под печенья, тоже черной. Он что-то такое делал, что-то важное, но не судил - это точно. У нотариуса должны быть непременно очки, он должен знать все законы.

Этот же кругляш был в обыкновенной косоворотке и в широких, как театральный занавес, полотняных штанах, очки держал в жестяном футляре, несерьезно обвязанном резинкой, и совсем не походил на человека, знающего все законы.

Кругляш расстегнул папку, которую держал под мышкой, вытащил какие-то листы, "вечное перо" и спросил бабку, кивнув на отца, на маму, на Толика, будто это не люди, а мебель:

- Не помешают?

Баба Шура оглядела торжественно маму и отца, помолчала, подбирая слово, и выговорила внятно и строго:

- Отнюдь!

Кругляш склонил свой малый шар над бумагами, заскрипел "вечным пером", потом окинул всех официальным взглядом и объявил:

- Производится завещательный акт! Что завещаете, - обратился он к бабке, - недвижимое или движимое?

- А? - не поняла баба Шура.

- Имущество, говорю, какое завещаете? - закричал нотариус, думая, что, видно, бабка глуховата. - Движимое или недвижимое?

- Деньги! - сказала, серея, бабка.

- Наличные или на книжке? - спросил, успокаиваясь, нотариус.

- На книжке, - проговорила бабка.

- Значит, так, - заговорил нотариус, записывая что-то в свои бумаги. Завещаются деньги в сумме...

- Девять тысяч...

- В новых? - охнул Толик.

- В новых! - гордо откликнулась бабка.

Нотариус отложил "вечное перо", подозрительно уставился на бабку.

- Вы кто? - спросил он, неожиданно оборачиваясь к маме и отцу.

С тех пор как кругляш вкатился в комнату, отец и мать стояли растерянные, бросив свои чемоданы, и, словно интересное кино, разглядывали происходящее.

- Я дочь, - помешкав, ответила мама. - Это мой муж, а это сын.

- Ага! - обрадованно сказал нотариус и потрогал ладошкой свой верхний шар. - Живете вместе?

- Жили, - тихо ответила мама. - Завтра уезжаем.

Нотариус вышел из-за стола, подкатился к маме. Он был, наверное, ей до плеча, не выше, и Толик едва удержался, чтобы не рассмеяться.

- На новую квартиру? Кооператив?

- Нет, - удивилась мама, - в другой город. Почему вы решили?

Нотариус вернулся за стол, удивленно посмотрел на бабку.

- Вы дочери деньги завещаете? - спросил он ее.

Баба Шура взметнула брови домиком, грозно посмотрела на маму. Будто настал ее час. Будто она прокурор теперь и вынесет свой приговор маме.

- Нет! - сказала бабка твердо. - Не дочери. А вот ему, - и повернула сухой палец в сторону Толика.

Толик засмеялся. Все понял он. Снова бабка представление ломает. На один вечер и хватило-то честности. Опять за свое. Опять за старое.

- И до совершеннолетия деньги мои не трогать! - сказала она нотариусу.

Он сморщил лоб, склонился над бумагами, но тут же откинул "вечное перо".

- Нет! - воскликнул он. - Непонятно!

И снова скатился со стула, задвигался по комнате.

- Деньги имеете, - воскликнул он, - а живете в таком помещении! обвел он рукой комнату. - Ведь и прекрасную квартиру в кооперативе построить можно, и мебель новую купить.

Нотариус подошел к шкафу и вдруг уперся в него плечом. Шкаф скрипнул.

- Ну вот! - сказал он, словно что-то кому-то доказывал. - Видите! Рухлядь, розваль! А вы деньги мальчику завещаете.

Он подкатился к столу, уселся за бумаги. Сказал строго, глядя на бабку:

- Вы извините! Я инструкцию нарушаю, переубеждая вас! Но подумайте: мальчику до совершеннолетия еще лет шесть, а? И потом, зачем ему деньги? Вырастет, сам заработает, а вы, извините, так и помрете в этой комнатушке.

Он снял очки, постучал дужкой по столу.

- Может, у вас конфликт? - спросил он. - Может, вы сгоряча? Так я потом зайду.

Он взглянул на бабку, на маму, на отца, на Толика. Покрутил головой и стал собирать бумаги.