Альберт Лиханов - Лабиринт

Нет, мамина измена была не простой, а умышленной. Она шла туда специально, чтобы самой себе доказать, как плюет на то, что было.

Сейчас, сейчас он пойдет и скажет все, что надо! Вот сейчас, через минуту.

Мама и мужчина сидели на том самом месте, где были они в прошлый раз. Мужчина сидел спиной, мама - боком к Толику. Он подошел к ним. Все расплывалось в мутном тумане.

- Это подлость, - сказал он хриплым голосом, глядя на маму, и повторил: - Это подлость!

Мужчина быстро повернулся к Толику, но он не обратил на него внимания. Ему было все равно, какой у мамы мужчина.

Мама посмотрела растерянно на Толика, но эта растерянность отражалась в ее глазах только мгновенье. Она опять засмеялась и сказала:

- Ну и хорошо! И хорошо, что ты пришел. Мы сейчас обрадуем тебя.

"Обрадуют! - мелькнуло мимолетно. - Известно, как обрадуют..."

Толик медленно, словно опасаясь, перевел взгляд на мужчину - и вздрогнул всем телом. На лбу выступила испарина.

В новом костюме перед ним сидел отец.

Ноги у Толика подкосились, он сел и, облокотившись на стол, уронил голову. Кровь гулко ухала в висках, во рту было сухо и горько.

- Шампанского, - послышался далекий голос отца, и над ухом Толика что-то забулькало.

Он поднял голову. Три бокала стояли на столе, два полных, в третьем было налито на донышке.

- Ну, сынок, - радостно сказала мама, - выпей с нами! - Лицо ее горело прямо как румяное яблоко. - Выпей, выпей, - кивнула она, - сегодня можно! Сегодня мы с папой... Она замялась, подбирая слово, счастливо взглянула на отца. - Сегодня мы помирились...

Толик деловито кивнул, хлебнул шампанское, ощутив во рту освежающую колючесть, и только тут понял, что сказала мама.

Помирились? Как помирились?.. Только вчера в лесу он слышал, как отец сказал Темке, что остается. Что никуда не уходит от них, а сейчас мама говорит - они помирились.

- Как помирились? - не понимая, спросил Толик и взглянул на отца.

Тот улыбался, будто ни в чем не бывало, и кивал головой.

- Нет, - сказал Толик. - Неправда.

Мама рассмеялась звонким смехом.

- Он не верит! - воскликнула она. - Не может поверить!

- Могу, - равнодушно возразил Толик, - но это неправда.

- Правда, правда, - подтвердил отец. - Помнишь, мы сидели тут тогда? Толик кивнул. - И я говорил маме, что жить так нельзя, что мы должны уехать. - Толик кивнул снова. - Ну вот, мама согласилась. Мы уезжаем в другой город. Я буду работать инженером на новом заводе.

Как просто все получилось, ах, как просто! Сначала не соглашалась, а теперь согласилась - вот и все. Делов-то!

- Нет, - упрямо сказал Толик. - Это неправда.

Отец насторожился.

- Ведь ты, - сказал Толик, - ведь ты сказал вчера Темке, что остаешься у них.

Толик не отрываясь глядел на отца. Что ответит он? Как объяснит?

Отец молчал и густо покрывался краской. Мама удивленно смотрела на отца, но не ее он стыдился. Отец медленно покрывался густой краской, как мальчишка, которого уличили во вранье. Наконец он опустил глаза и сказал оправдываясь:

- Что же я должен был сказать?

Отец покраснел еще сильнее, а мама, чтобы выручить его, произнесла сухо:

- Он уходит от них.

- А-а, - понимающе протянул Толик и спросил: - Значит, Темке ты просто соврал?

Толик вдруг почувствовал, как страшно, как дико устал он от всей этой истории.

Отец соврал, всего и делов-то, ну подумаешь!..

Соврал, соврал, соврал...

Просто наврал Темке, как врет мальчишка мальчишке.

Толик чувствовал, что на него наваливается тяжесть - будто кули с песком. Кули давят, давят, и он ничего с ними не может поделать. Эта тяжесть ему не под силу.

Нет, ничего не понятно все-таки на этом свете! Что о других говорить, если даже сам себя понять не можешь? Ведь, наверное, надо было бы радоваться сейчас. Смотреть на счастливо смеющихся родителей, радоваться, что все вышло наоборот, а не так, как сказал вчера Темке отец.

Толик попробовал обрадоваться, попробовал улыбнуться, но ничего не выходило.

Стараясь развеселиться, он глотнул еще шампанского и вдруг спросил неожиданно для себя:

- И это у вас праздник?

- Толик! - повелительно сказала мама. - Ты еще... - Она хотела сказать, наверное, "ты еще ничего не понимаешь" или что-нибудь в этом же духе, но отец сжал ее руку.

- Эх, вы! - сказал Толик и горько усмехнулся. - Эх, вы!.. - повторил он. - Справедливые люди!

Он встал из-за столика и пристально посмотрел на отца.

Да, он посмотрел не на него, а в него, словно стараясь разглядеть сложный механизм, из которого устроен его собственный отец.