Уле Маттсон - Бриг 'Три лилии'

Он осторожно обернулся. Камни, что поблизости, слишком малы - ими не пришибить рысь. Большие ему не под силу поднять. А если катить?

Миккеля бросало то в жар, то в холод. Катить... потом три метра... еще как полетит! Только нужно изловчиться, чтобы попасть прямо в рысь. Но сначала - подкатить камень к краю.

Он отполз назад и попробовал сдвинуть валун. Подался... Но поднять его невозможно, только катить.

А внизу громко скребли когти: рраз, рраз. Длинные острые рысьи когти... Голодное рысье брюхо... Горящие рысьи глаза... Овечка дрожала всем телом, но не двигалась с места.

- Тихо, тихо! - шепнул он. - Потерпи еще, Ульрика, еще чуть-чуть. Сейчас мы...

До чего же тяжелый валун! Неужели не справиться?..

Пошел... медленно-медленно... пошел!

Когти перестали скрести.

- Ага, стоишь, слушаешь, - шептал Миккель. - Знаю я тебя! А теперь к скале идешь. Иди, иди!

Еще несколько метров, и валун будет у края. Хоть бы успеть вовремя...

- Ну-ка, Ульрика, подвинься немного, самую малость.

Снова заскребли когти. Только бы не свернула в сторону, не то...

- Встань, Ульрика, - шептал Миккель, подталкивая овечку. - Ну, поднимись же.

Овечка не хотела подниматься.

- Не то она обойдет нас, понимаешь? А если увидит тебя сейчас, то забудется и прыгнет, попробует сразу достать. Вставай!

Ульрика встала на дрожащие ноги и заблеяла. Что-то зашуршало, потом шлепнулось. Ага, прыгнула! И не дотянулась...

"Ну, Миккель, поднатужься..."

Ему нельзя показываться рыси, не то она свернет и обойдет их с тыла, хитрая тварь. Вереск трещал под валуном.

Еще пять сантиметров...

Снова шум: рысь прыгнула второй раз - каких-нибудь полметра не достала. Шлепнулась обратно и на мгновение замерла.

Пора!

Камень полетел с обрыва. Снизу донесся вой и шипение.

Потом глухой рокот - валун катился дальше, в море.

И... тишина.

Миккель зажмурился и притиснул Ульрику к себе.

- Милая, славная Ульрика, - прошептал он, - погляди ты, я боюсь.

Ульрика храбро заблеяла. Миккель встал на колени и поглядел вниз. Рысь распласталась на камнях и не шевелилась.

Когда Миккель греб домой, рысь лежала на носу лодки, рядом с якорем. Глаза ее были закрыты, когти выпущены, кисточки на ушах торчали вверх.

А Ульрика Прекрасношерстая грызла морковку на пригорке.

Глава четвертая

МОЖЕТ ЛИСА ЗАДРАТЬ ОВЦУ?

Но вот случилось так, что один из батраков Синтора, уже осенью, увидел овцу на Островке. А так как Островок принадлежал Синтору, который дрожал за свое добро, то бабушка Тювесон получила распоряжение: убрать с острова скотину!

Чайкам и сорокам разрешалось быть на острове, а бедняцким овечкам нет. Вот он какой был, богатей Синтор!

Пришлось Миккелю забирать Ульрику.

- Будешь жить с нами в каморке, - сказал он, подталкивая ее в лодку. - Да не прыгай так, потопишь нас обоих. Я не знаю стихов от наводнения в лодке.

Овечка улеглась смирно между скамейками, и они отправились домой, к бабушке и Боббе.

Миккель все лето запасал сено и вереск, чтобы Ульрике не голодать зимой. И все-таки он и овечка думали: "Продержать бы Синтора всю зиму на одном вереске - глядишь, смог бы проходить в двери прямо, а не боком, не пришлось бы брюхо подтягивать да дыхание затаивать".

Бабушка прибила рысью шкуру гвоздями над фотографией Петруса Миккельсона. А Миккель сел на скамеечку у плиты и не успел опомниться, как в голове у него слржился стишок. Он отыскал огрызок карандаша, нашел кулек из-под муки и записал на кульке:

Стихи, сочиненные Миккелем Миккельсоном

29 августа 1891 года

Рысь по берегу неслась,

А вверху овца паслась.

Миккель камень приволок,

Приготовился, залег.

Рысь-воровка - прыг!

Но как раз в тот миг

Миккель камень вниз свалил

И воровку задавил.

"Миккель Миккельсон собственноручно", - подписался он большими кривыми буквами.

Вообще-то ему было жаль рысь. Миккель любил животных; к тому же у нее были такие красивые кисточки на ушах и такая мягкая шерсть. Но тут он посмотрел на Ульрику и спросил себя: "Значит, пусть бы лучше сожрала Ульрику, так, что ли?" На всякий случай, он приписал внизу: "Сия рысь убита для самообороны. Што и подтверждает Миккель Миккельсон чесным словом".

Зима тянулась долго. Ульрика спала возле Боббе, Боббе возле Ульрики. Однажды через залив прошли по льду три лисы. Миккель сидел на подоконнике и видел их. Они покружили возле сарая, но там было пусто. Тогда лисы отправились дальше, в курятник Синтора, и загрызли одиннадцать породистых кур.