Александр Палий - Квакодильные дела

Палий Александр

Квакодильные дела

Начало этой истории было положено... Нет, нет, не положено, а отложено да, да, отложено, очень теплым субботним вечером в тщательно вырытую ямку, отложено и присыпано тем же самым чистым-чистым, белым и пушистым сухим песком, которым был усыпан весь огромный берег самого синего моря. Или все-таки океана? Сказать "это было давно" или "это было очень давно" - значит, ничего не сказать. Сейчас уже невозможно разглядеть, даже в Самый Лучший Телескоп, был ли это берег моря или океана, но насчет Самого Синего - это точно. А Оно было отложено - может быть, Про Запас или До Лучших Времен, которые так никогда ни на кого не Наступают. В те самые, может быть, и не лучшие, но все-таки неплохие Времена, когда на этом самом месте, всего в нескольких шагах от вашей двери можно было, присев на корточки, рассматривать длинные неровные линии узора, который остается после волн прибоя - в тот момент, когда они иссякают и, чуть шурша, убегают и просачиваются назад, к подножию следующей волны.

Нельзя сказать, что Оно осталось Лежать. Или Стоять. Оно двигалось и поворачивалось, и перемещалось вместе со всем, что находится в глубине - на несколько миллиметров туда-сюда за сто лет. И уже успело сделать три полных оборота - в разные стороны, разумеется, и проехать примерно одну автобусную остановку - правда, совсем небольшую, но это по прямой, без учета всех многочисленных поворотов, немножко углубиться и снова подняться к поверхности.

Вот тогда-то и случилось...

Глава 1. Очень Важное Событие

Квакодил стоял на часах.

Это его обычное предобеденное времяпровождение.

Сами часы, разумеется, были молчаливые - то есть солнечные. Попробуйте сами посидеть-постоять, не говоря уже о том, чтобы полежать! - на обычных механических часах. Это ужасное тиканье испортит предобеденное настроение кому угодно. То ли дело - солнечные.

Циферблатом являлась большая зеленая лужайка. Лужайка, собственно, зеленой не являлась. Она вообще ни к кому не являлась, это же вам не привидение. Но поскольку вся она была покрыта прекрасной зеленой травой, в которой росли самые обычные, но тоже прекрасные, полевые цветы, ее все называли зеленой, и проще всего будет так и называть ее в дальнейшем. С трех сторон и там-сям кое-где с четвертой ее окружали кусты и деревья. Четвертая сторона - это обрыв, под которым расположилось озеро, которое так и называлось - Озеро, и больше никакого другого имени не имело. А "там-сям кое-где" означает, что кустов было всего три. Квакодил дремал рядышком с одним из них, и когда тень от ветки касалась его прикрытых глаз - это и был тот самый момент, когда надлежало выполнить прыжок назад с переворотом. Прямо в теплую воду. Почти как к обеденному столу. И приступить к обеду.

Стоял он или сидел - в этом смысле человеческие понятия плохо применимы к квакодилам. Если квакодил не прыгает, не лежит, не плывет, не летит, не висит, не зевает - то он как раз и пребывает в этом состоянии, а "стоял" или "сидел" - разбирайтесь сами.

Тем более, что в этот день пообедать ему не удалось.

В самый неподходящий момент началось Землетрясение. Я не знаю ни одного случая, чтобы землетрясение начиналось в подходящий момент, но перед самым обедом - нет, это совсем никуда не годится.

Началось с землетрясения, перешедшего в Деревьетрясение, Кустотрясение, Травотрясение, Цветотрясение. Луготрясение и даже Озеротрясение. Это общее "трясение" грозило перейти и в квакодилотрясение, но сразу, как только началось Береготрясение, огромный выступ над обрывом - как раз тот, где сидел квакодил - отломился от берега, немножко пролетел и упал. В Озеро. И ничуточки не потрясенный квакодил вдруг оказался в предобеденной воде. В Озере. Потрясенное Озеро шуршало и высказывалось по всему побережью. А что мог сказать квакодил? Да ничего. В мутной воде не только ловить рыбку, но и слушать, и говорить, очень неудобно. Не говоря уже о том, чтобы пообедать. Так он и пропустил все то, что высказало Озеро по этому поводу. Ему было не до этого.

А когда он вынырнул...

А когда он вынырнул, ему пришлось широко раскрыть рот. Для того чтобы выдохнуть после ныряния. А заодно и выразить свое изумление. Потому что на том месте, где он только что нежился на солнышке...

Прямо на поверхности оказалось огромное Яйцо, до сих пор спрятанное под толстым слоем песка, глины и земли. Обрушившийся край обрыва почти полностью обнажил его - сверху, спереди и с одного бока.