Алексей Пантелеев - Из старых записных книжек (1924-1947)

- Наши читатели, товарищи, ни на минуту не должны забывать, что они ходят по костям и черепам.

1945

Эпиграф:

"Все было ужасно, но никто не ужасался".

Викт. Гюго, "93-й год"

* * *

У Павелецкого вокзала небольшой ларек, павильончик. На нем вывеска:

"ЭЛЕКТРИФИКАЦИЯ САМОВАРОВ".

* * *

Хлестаков-журналист редактору:

- Я тебя могу забросать Героями Советского Союза!..

То есть у него материала - во!

* * *

Еще недавно, три года назад, он был совсем как огурчик. Ходил гоголем, выпятив грудь, поблескивая чем-то золотым - не то зубом, не то кольцом. А ныне - согнулся, сгорбился... Где его зубы? Где его блеск? Где его модный костюм - не то голубой, не то бежевый? Ничего не осталось от прежнего Л. только разве что голос - важный, барственный, ленивый и снисходительный, да и в нем, пожалуй, куда меньше лени, чем самой простой усталости.

А ведь не воевал, не был в Ленинграде. Все три года проживает в Ташкенте.

* * *

Третий месяц живу в Замоскворечье, в Славущенском переулке, в одноэтажном каменном флигеле, переделанном еще в годы нэпа из конюшни. В двух небольших квартирках этой бывшей конюшни живут одни москвичи. Соседки мои - мать и две дочери - музыкантши. К матери ходят ученицы, берут уроки пения. Дочки - одна играет на скрипке, другая - на виолончели. С утра до ночи арпеджио, сольфеджио, пилят, скрипят, рычат и взвизгивают. Но я терплю. Очень уж хороша и у них и у всех окружающих московская речь. А по соседству, в пяти минутах ходьбы - Зацепский рынок. Тоже одно удовольствие бродить и слушать.

* * *

Екатерина Владимировна, учительница пения, кончившая консерваторию, о моей печке:

- Эта голландка, я вам скажу, прожорлива. По-настоящему если топить, на нее беремя два в день надо.

* * *

Старик продает на рынке бритву:

- Тупая?!! Ты посмотри! Ее ничеухтеньки точить не надо.

* * *

- Очень борзо вы ходите, Алексей Иванович.

* * *

Зацепский рынок:

- А ну, закуривай! Крепкие ароматные сигары! Один курит, трое с ног падают.

* * *

Слепой на рынке - с толстенной засаленной книгой на коленях. Водит по ней пальцами, как по гуслям.

- Гадаем служащим, рабочим и всем между прочим!

* * *

Объявление на стене:

"Одинокий на полтора месяца снимет КВАРТИРУ или ХОРОШИЙ УГОЛ. Оплата по соглашению. Плохих не предлагать".

* * *

Мороженщица:

- А вот кому! Есть сочное, дальневосточное!..

Бессмыслица? Заумь? А ведь звучит. И потому - годится, привлекает внимание. Совсем как у Маршака:

Апельсинное,

Керосинное

* * *

Пьяный в метро поет:

Я любила лейтенанта,

А потом политрука

А потом все выше, выше,

И дошла до пастуха

* * *

Веселый кочегар и мастер на все руки - Андрей Евграфович. Маленький, плотный, с роскошными буденновскими усами. Летом по воскресеньям ходит без пиджака, в подтяжках и при галстуке. Слегка выпивает, конечно. Кумир всех жильцов (главным образом жиличек, соседок). Чинит матрасы, вставляет стекла, замазывает на зиму оконные рамы, пилит и колет дрова...

* * *

На Зацепе.

- А вот кому - бывший костюм бывшего сукна бывшей Прохоровской мануфактуры!..

* * *

Там же. Мужик осматривает валенки.

- Валеночки законные.

* * *

Девушке снилось, что ей пришивают усы (шилом протыкают щеки).

* * *

Андрей Евграфович вставляет стекло в квартире Образцовых. Екатерина Владимировна, с которой они большие друзья, стоит рядом. Разговор "о политике". Апрель 1945 года. Идут бои за Берлин.

Он. Теперь их окружили. Теперь им выхода нет.

Она. Под землей-то, наверно, есть у них ход.

Он (небрежно и уверенно). Это-то есть...

* * *

"Солдатские слезы - страшная вещь".

В.Гюго

* * *

Аполлон Григорьев{444} писал, что, кто бывал и живал в Москве, но не знает таких ее частей, как Таганка и Замоскворечье, - тот по существу не знает Москвы... "Как в старом Риме Трастевере, может быть не без оснований, хвалится тем, что в нем сохранились старые римские типы, так Замоскворечье и Таганка могут похвалиться этим же преимуществом перед другими частями города-села, чудовищно-фантастического и вместе великолепно разросшегося и разметавшегося растения, называемого Москвою".

А ведь и сегодня, почти сто лет спустя, слова эти не потеряли силы. И в наши дни цветет это еще больше разросшееся и разметавшееся растение. И сегодня Таганка и Замоскворечье - больше чем другие районы Москвы - хранят ее старину, ее быт, язык, характеры и обычаи. В Питере после войны и блокады ничего подобного уже не будет. Ни Охты, ни Коломны, ни Песков, ни Гавани.