Марк Ефетов - Звери на улице

Да, на медведей охотников было много.

…В цирке представление уже началось, свет у входа притушили, последние зрители бежали, перепрыгивая через три ступеньки, а Слава всё надеялся, что, может быть, им повезёт — окажутся у кого-нибудь лишние билетики, на их счастье. Но известно: когда очень мечтаешь, чтобы тебе повезло, никак не везёт.

Не оказалось билетика и для Славы и его мамы.

Когда у входа в цирк стало совсем-совсем пусто, мама сказала:

— Стой. Только никуда ни шагу. Я пойду к администратору.

Теперь уже на лестнице и на площадке перед входами в цирк Слава остался один. Со стен на него смотрели медведи. Только сейчас он смог внимательно разглядеть эти яркие плакаты: медведи-боксёры в кожаных, как мячи, перчатках; медведи на мотоциклах, на велосипедах, медведи-акробаты, пожарные, повара… Стоп! Этот в каске пожарного с двумя белыми пятнышками на плечах. Эти белые островки у него, как погончики. И глаза синие. И выражение глаз. Конечно же, это Славин Мишка, Мишенька! Пусть на плакате рисунок, но он, конечно же, с фотографии, а может быть, это даже цветное фото. Это он, он, он…

— Славик! — окликнула сына мама. В руках у неё был маленький серый билет.

Слава бросился к маме, но она выставила вперёд руки с поднятыми ладонями:

— Стой. Билет на завтра.

Её руки упёрлись теперь Славе в грудь.

Он подумал и тут же это думанное произнёс:

— Как же так? Сегодня самый последний вечер!

— А завтра, — сказала мама, — самый последний утренник. Вот на него-то мне и продали один билет. Только один. Не знаю, что и делать. Как отпустить тебя одного?

— Мамочка, мама…

Пока они дошли к остановке троллейбуса, мама сдалась:

— Хорошо, пойдёшь один. Но учти: я буду волноваться.

Мама хотела проводить Славу, но он уговорил её и пошёл один. Ходил же он один в школу и по городу, а если надо, и на троллейбусе один ездил.

Только пришёл Слава в цирк очень рано. В ту ночь ему как-то не спалось: кровать вдруг стала неудобная, подушка жёсткая, одеяло почему-то сползало, когда ворочался. И встал он рано — так рано, что мама ещё спала…

От троллейбусной остановки к цирку Слава шёл медленно, потому что на площади заметил: ровно десять. А на билете было написано, что начало в двенадцать.

Близость цирка чувствовалась ещё на площади. Здесь стояли огромные щиты, с которых на Славу грозно смотрели жёлтые львы и улыбались красные укротители.

Подошёл к цирку, посмотрел там на такие же часы на столбе: десять минут одиннадцатого.

Почему-то это всегда так: когда спешишь, время бежит быстро-быстро. Когда же хочешь, чтобы время скорее шло, оно тащится, как инвалидная коляска без мотора.

«Неужели я шёл от площади только десять минут? — подумал Слава, когда был у самого цирка. — А может быть, часы по-разному показывают?»

Нет. К Славе подошёл маленький парнишка в большой школьной фуражке и зло так сказал:

— А ну их — не пускают. Говорят, чтобы приходил через час. Им что — жалко, да?

Слава спросил:

— Ты был когда-нибудь в цирке?

— Не. Ни разу за всю свою жизнь. А ты?

Ну что было Славе перед малышом хвастаться, рассказывать ему, что он в своей жизни был уже в цирке два раза и вот пришёл в третий.

Слава промолчал. И про своего Мишку ничего не сказал.

Но малыш был очень настырный:

— Скажи, а медведики будут? А они правда в мотоциклетке ездят? (Он так и сказал. Слова правильно выговаривать ещё не мог, а уже в цирк пришёл. И тоже без мамы.)

Слава спросил:

— Ты в каком?

— Во второй перейду. А клоуны будут? И зверики будут? Всё будет, как здесь нарисовано? Да? Ну, скажи! Что — немой? Да? Жалко тебе?

Он останавливался только на время, чтобы перевести дыхание, и снова забрасывал вопросами:

— А почему здесь написано: «Дикие животные»? Это что, звери? И лошади бывают дикие?

— Бывают! — сказал Слава. Он хотел сказать ему о дикой лошади Пржевальского. Но потом решил: не буду перед клопом этим хвастать.

А тот не унимался:

— Скажи: какая разница между диким животным и просто таким, не диким?

— Дикие — едят, когда хотят, пьют, когда у них жажда, не ожидая, пока их напоят, и бегают, где хотят и как хотят. Понял?

— Понял. — Малыш вздохнул и добавил: — Счастливые.

Ох и замучил Славу этот мальчик! Но с ним время как-то быстрее пролетело. И Слава даже согрелся. Было ветрено, и стоять на месте без движения, без разговоров — дрожь пробирала. Вот тут Слава малышу этому про своего Мишку начал рассказывать: как тот молоко пригорелое не стал пить, и как корзинку с бумагами опрокидывал, а потом на неё рычал, и как кукле голову отрывал. Пока всё это он ему пересказал, время и прошло; вокруг Славы и малыша ещё ребята собрались, а там и двери распахнули…