Анастасия Дробина - Танцуй как звезда!

– …а потом замираешь – и делаешь глубокий реверанс! И роняешь при этом голову и руки! Одна рука – между колен, другая – можешь вбок, можешь назад! Потому что ты сразу же должна будешь показать на своих музыкантов! Хотя… – Софья Николаевна снова убила внука взглядом, но Роман независимо уставился в окно. Лера украдкой вздохнула. Вслух же сказала:

– Я поняла. Сейчас попробую.

Старательно отрабатывая поклон, Лера не заметила, как Роман встал и вышел из комнаты. Вернулся он тоже совсем неслышно. Когда же глубокий реверанс стал получаться почти прилично, Лера обернулась к дивану. И увидела, что Ромка с самым невинным видом крутит в руках чёрные блестящие туфельки с длинными ремешками. Те самые.

– У тебя каблук шатается, ты видела?. – ангельским голосом заметил он, кивая на Лерины ноги. – И застёжка почти оторвалась. Представляешь, если на сцене отлетит?.. Короче, Стрепетова, выйдешь в этих. А потом можешь вернуть их мне назад! Если уж такая гордая!

– Софья Николаевна, да скажите же вы ему… – беспомощно начала было Лера, оборачиваясь к своей преподавательнице. И осеклась, увидев, что старая цыганка, глядя на внука, улыбается, и улыбка эта весьма довольная.

День двадцать пятого мая был ясным и по-летнему жарким: на улицах уже мелькали лёгкие цветные платья, футболки, а кое-где даже шорты. Солнце просеивалось сквозь листву тополей во дворе, пятнами метило потрескавшийся асфальт и свежевыкрашенную песочницу и заливало комнату Леры, в которой царил невероятный бардак.

Леру, как и всех участников концерта, сегодня отпустили с последнего урока, чтобы они могли поесть, собраться и «настроиться». Пообедать дебютантка так и не смогла: вчерашний суп упрямо не лез в горло. Начала собираться – оказалось, что костюм плохо отглажен, а в одном месте – ужас! – надорвалась оборка. Лера кинулась за утюгом и иголкой. А ещё не были причёсаны волосы, куда-то завалились одолженные Эсмой для концерта браслеты, убежал с плиты кофе и трезвонил как бешеный телефон. Бросив на столе включённый утюг, Лера помчалась к телефону, долго объясняла, что это не химчистка, одновременно пытаясь вдевать нитку в иголку и проклиная тот день, когда согласилась выйти на школьную сцену. В довершение ко всему, заверещал дверной звонок, и на пороге нарисовался Витька Глушко – тринадцатилетняя гроза квартала.

– Лерка-привет-у-тебя-памперсы-есть?!.

– Витька, ты что?! – завопила вконец ошалевшая Лера. – Какие памперсы?!

– Использованные! Не выносила ведро сегодня?

– Сдурел?! Убью сейчас! Нашёл время, шпана малолетняя!

– Тьфу, извини! Забыл, что ты не из наших… – загадочно заявил Витька. – Ну, бывай! – И кинулся вниз по лестнице, только синяя бейсболка мелькнула в пролёте. Лера пожала плечами, пробормотала: «Все свихнулись…» – и с диким воплем кинулась к шипящему среди оборок утюгу.

Неизвестно, чем бы закончились эти бестолковые сборы, если бы не появился Роман. Окинув взглядом развороченную комнату и взъерошенную Леру, он сразу понял, что тут творится. Вздохнув, вытащил из-под стола сумку, бросил туда недоглаженный костюм, перепутавшиеся ремешками туфли, связку браслетов, которую извлёк из-за горшка с геранью, косметичку с расчёской и приказал:

– Шагом марш! Концерт уже начался, а тебе ещё намазаться нужно!

– Стой! – завопила Лера. – Флешка! С музыкой!

– Держи. – Роман сунул Лере маленькую голубую флешку. – Быстрей! Бабка, между прочим, давно в платье влезла и ушла!

Как ни была взволнована Лера, она заметила, что Роман сегодня крайне рассеян, невпопад отвечает на её вопросы и то и дело поглядывает на часы. Казалось, он даже прихрамывает больше обычного, и в конце концов девушка спросила:

– Ты спешишь? Или что-то случилось?

Он повернулся к ней – и улыбнулся.

– Мама с Петькой прилетают сегодня!

– Как?! – обрадовалась Лера. – В Москву? Уже?!

– Ну да! Мама контракт разорвала, со всем ансамблем переругалась и… вот! Что толку в Париже сидеть, если врачи опять плясать запретили! Ей вообще теперь до осени ничего нельзя – только отдыхать и не нервничать. Ну и хорошо! Лучше в Туапсе отдохнуть съездит, у нас там родня… – Ромка казался совершенно счастливым. – Эмка за ними уже в аэропорт поехала!

– Так они, наверное, скоро будут?!

– Да нет, не скоро… рейсы всегда задерживаются… а там ещё пробки… Раньше вечера не явятся, – заверил Роман, но Лера видела: ни о чём другом он уже думать не может. Против её воли в сердце кольнула обида: «Ну, вот… Мне на сцену в первый раз выходить – а он…» Но девушка тут же обругала себя за недостойные мысли: «Дура! Человек мать полгода не видел! Чуть её не схоронил, а ты со своими плясульками!.. Эгоистка несчастная!»